Огрызки жизни или Дневники
Шрифт:
16.07.72. Лутков и Мельниченко распоряжаются мною, как будто выиграли в карты, Вчера шли 10 км, вечером сварил суп, хвалили. Иду завтракать.
17.07.72. Вчера восемь часов махал пятикилограммовым кувалдометром - отбивал образцы для Мельниченко. Лаборант этого Мельниченко замучил душевной простотой - бей так, бей сюда, не части. Я взорвался - все-таки я - старшекурсник, не кайлорог. Мельниченко отозвал в сторону и сказал, что измываются надо мной ради моего же блага. Осколок может впиться в глаз и т.д. Я чуть не прослезился от такой отцовской заботы.
Устал, как собака - десять километров тащил около 30 кг. Шел танком - хотелось скорее выпить кружку горячего крепкого чая. Мельниченко возит с собой алюминиевый кумган (в Средней Азии из таких обмываются), который, как он считает, быстро закипает. Но воды в него входит всего литра полтора. Выпьешь кружку, и полчаса ждешь следующую. Довольствие у них хорошее, вчерашний обед на глазок обошелся каждому в рубль с изрядным лишком. Слишком богато для рабочего 3 разряда. Сегодня в маршрут не пойдем. С утра ждали дождя - и вот он, родимый, услужливо стучит по палатке. По технике безопасности в дождь в маршруты ходить запрещено
18.07.72. Утро. Третий день по утрам готовлю рубон (зэковское от слова рубать, есть). Жалоб нет. Опять махал кувалдой, осколками поранил кисть, один попал в глаз, да еще обсушил руки. Коля Байгутов переживает - приедет домой, жена окажется беременной, и не даст.
Вечер. В маршрут не ходили. Все заволокло туманом, и ущелья, в которое мы должны были идти, не видно совсем. Решили возвращаться на базу. Навьючили ишаков. Серый, ощутив вьюк, упал. Когда дошли до узенького, перекосившегося моста, и коногон стал переводить ишаков, он снова упал (застряла нога между корявыми бревнами). Черный отшатнулся, пробы стали его валить на бок, и он медленно, медленно упал в воду (метров пять падал, пока не шмякнулся). Мы с Павлом стояли в метрах в тридцати ниже по течению; наведя фотоаппарат, он готов был щелкнуть, но когда ишак стал падать, в изумлении опустил его. Под мостом дико: огромные волны, вода кипит. Ишака с пробами, палаткой, кошмами понесло кувырком. Я бегом бросился на перекат - течение бешенное, - схватил ишака. Но что я мог сделать с ним и грузом в 100 кг? Промок, задохнулся от бега и борьбы с ослом. Тут подоспели ребята. Коногон кричал, чтобы срезали вьюк и спасли ишака (его собственность), я же больше переживал за пожитки и трудовые пробы. Ишак лягнул Павла, потом меня, но вьюк все-таки срезали и смогли удержать. Ишак - без единой царапины, вскочил и, как ни в чем не бывало, направился к берегу.
Вчера Коля читал свои стихи - неплохие, есть настроение и чувство. Странный человек - все уживается в нем.
18.07.72. С утра дождило, и я прогулялся в верховья Эль-боша. Обедал на летовке - поел мяса, пил чай со свежими лепешками. Чабан-киргиз рассказал, что в древности по этим местам проходила караванная тропа из Самарканда в Индию. Сидели в палатке; на перекладине прямо перед лицом, задевая его, висела на веревочке зазубренная палочка. Спросил, что это такое. "А! Это, когда червяк из нога выпазит, мотаем", - ответил чабан. Меня замутило, сразу вспомнил статью из "Здоровья", прочитанную в детстве. В ней рассказывалось о риште, подкожном черве. Длиной под метр, питается жиром, когда же нападает тяга к размножению, выклевывается понемногу (к статье прилагалась картинка с этим явлением - сколько ночей я не спал из-за нее!). Если его порвать, то смерть - сгниет в ноге вместе с тобой. И потому его бережно наматывают на палочку-катушку. Вылез на пару сантиметров - намотал, подвязал палочку к голени, вылез еще - опять подмотал. Длина червя до 1м. Выскочил, как угорелый, чуть не забыл молоток и нож. Вечером этот чабан принес мясо и все ели. И я тоже.
19.07.72. Таскали дрова издалека, не тяжело, но больно. Читаю Жана-Кристфа. Через 220 страниц понравилось. Не умею читать, тороплюсь. "Вся королевская рать"- первая книга, которая заставила вчитываться - книжка-картинка - читаешь и все видишь. Вечером – игра в козла. Ленинградец вывел из себя подколками. "За это в культурном обществе канделябрами бьют". «Жаль, нет канделябров» - сказал я. Он понял, а Барбос (КЦ): - Где канделябры, какие канделябры?
Счет 3-3.
20.07.72."Откуда у многих людей такая потребность пачкать все чистое, что живет в них и вокруг них", "Каждая из наших мыслей - это только определенный момент нашей жизни" (Р.Ролан). Слизал, писатель, мои мысли. Временами дождь, счет 3-2, повариха называет "Руся", костер, страдания Кристофа чем-то незначительны. Там один тип, который все знал, все умел, не знал только себя. Надо ли знать себя? Самое трудное - самоотречение ради себя. Кончил делать из березы большую ложку. Над Люсей-геофизичкой все смеются за ее худобу, пошло шутят, говорят: - У твоих мужиков, наверное, мозоли на х-ю...
21.07.72. Дождь. Завтра, видимо, уйдем в отгул. Кто меня ждет в городе? Игорь Карнафель? Скучаю по нему. Сапов - приятель, Лазариди - ему нужно окружение. Мне 21, а я остаюсь пацаном, начитавшимся о жизни. Ленинградец, оказывается, не геолог а просто сочувствующий, приехал отдохнуть. Сейчас играют в карты в палатке бобиков. Взрывник Лева, склонный к шутовству, сразу располагает к себе.
22.07.72. Дома. Ушли "ба поен" (вниз) в 11. Женщин - на лошадей, потихоньку дошли до Каняз-поена, попили чая на штольне, сели на колхозную машину, бесплатно доехали до Ромита. Выпили там по стакану вина и с отвычки сильно захмелели. На автобусе доехали до Оржабада с медиками по лишаям. Выпили еще по стакану и разошлись по домам. По дороге зашел к Сапову, поел. Он занял у Мишки Моллокандова, соседа, пятерку, купили водки, пошли с Ольгой к Ире, которая по словам Сереги, сохнет по мне. Водку допить Ира не дала, я не угодил Серега с Ольгой проводили меня до остановки, где мы сошлись, что Ира - сволочь. В автобусе много говорил, гордый своей экзотической одеждой и триконями (горные ботинки с железками). Родители сидели, смотрели телевизор и пили пиво. Я им здорово в этом помог. Тяпка-кот меня узнал. Потом я сидел на балконе и пел - "Я начальник автоколонны..." Мать даст денег и согласна принять друзей. Оказывается, заходили Ерохин с Лешкой. Вымылся, но хмель не прошел.
23.07.72. Плохо спал. В комнате ремонт. Спал вместе с сестрой Светкой. Утром пришел Коля с братом. Поиграли в шахматы. Взяли пузырь. Пиво нашли на мостопоезде. В час дня пришел Сапов с Ольгой, посидели, поговорили, пошли искать пиво, нашли у нашей остановки, только привезли. Ольга хорошо ко мне относится, ей 23. Как то в шутку мы договорились пожениться, кажется, она приняла это всерьез. Проводили ее, пошли в парк Дома офицеров, посидели, поговорили, потом пошли к Сереге домой, посидели, поговорили и пошли ко мне через парк и Путовский базар, искали пиво, нашли на остановке Маяковского. Сходили за водой в школу – в доме ее отключили. Поиграли в шахматы, Коля не пришел. Родители на веранде, мы с Серегой в моей комнате поели плова, попили пива, пошли гулять, в автобусе приставали к девушкам. Звонил Галке - ее нет поднялась на Анзобскую метеостанцию. Зашли к Ирке допить водки - ее дома не было. Договорились продолжить завтра. Девочки смотрят на меня интересными глазами, а я вижу их чужими - тоска.
23.07.72-09.08.72. Гулял с Саповым, Мишкой Моллокандовым, пил в меру. Мать уехала. Остался без денег. Начал уезжать в поле с 1-го и уезжал до 7-го. 3-го позвонил Гале Злобиной - неожиданно оказалась дома. Пошли в кино (Смешная девченка, Галка похожа на Барбру Стрейзанд один в один, только не поет). Я первый раз шел с девушкой, с которой хотелось идти хоть куда. И первый раз в жизни подарил цветы. Пешком дошли до ее дома. Домой пришел в час ночи. На следующий день был у нее в гостях - пили чай. Впервые разрешила прикоснуться к себе - взял ее руку в свои. Сказала - ты мне больше не пиши ... на измятой бумаге (я писал ей на берегу Кафирнигана на бетонной плите). В воскресенье был у деда, пилили дрова, пили. Видел жену Эдгара Нину (так себе) и его дочь Анжелику (похожа на Эдгара). 7-го уже ночевали в Сорбухе, спал на голом полу в одежде - холодно, жестко. В кишлаке милиция – жителей выселяют, чтоб выращивали хлопок, а не бездельничали. Те попрятались в горах. Утром уехали в Каняз, ночевали. Волченков, начальник шахты, рассказывал, как пугал таджиков магнитофоном. Утром погрузили шмотки на лошадей и ушли. 5-го числа оставшиеся в лагере сварили бражку, перепились, и Вовка из лагеря геохимиков начал выступать: Витьку кинул через себя и триконями съездил по морде. Лева повалил обидчика и стал стучать его головой по земле, потом оцарапал и убежал спать в горы, его поймали и спрятали в палатку. Леша подошел потом к Васе и говорит: - Пошли убивать Вовку, он у меня в палатке спит.
Олор чуть не побил коногона Шарифа - тот не давал лошадей. Шариф теперь ходит и всем рассказывает, как Олор чуть не застрелил его из нагана.
10.07.72. Первый раз сел на лошадь – класс, несешься, как на "Волге". Штаны разошлись по швам на две брючины. Лошадь шла по таким местам - сердце замирало. Сидел, сжав зубы и нервно смеялся, когда все обходилось. Назад ехали с гидрохимией – от скачки соскакивали пробки. Ветром снесло шляпу. Разделся до плавок и носок, а когда садился - седло сползло на брюхо. Кое-как подладил и помчался догонять Колю, невзирая на бутылки. Это была скачка! Зад растер, коленки болят - очень хорошо! Вчера Коля читал свои стихи - неплохо. Отношение его ко мне изменилось в лучшую сторону. Дружба - как без нее трудно, и как трудно ее сохранить. Если бы люди чаще говорили о любви и дружбе! С самими собой, ведь спор с другими превращается в конкурс остроумия. Как там Тяпка, один в пустой квартире, ведь родители в поле? Коля пишет стихи, у меня не получается. Сегодня ходил документировать канавы, немного помог ее дорыть. Кончил дошивать брюки, намучился. Завтра уходим на Барзанги. В соседней палатке таджикская музыка. Почему я охладел к Галке? Почему на следующий день после встречи я не стремился к ней?