Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
— Успокойся, всё хорошо.
— Побудьте со мной.
— Побуду.
Юля ткнулась носом ему в шею и почувствовала, как слёзы высыхают, а внутри разливается спокойствие. Немного саднила спина, но близость Егора Константиновича чудесным образом исцеляла любую боль — и телесную, и душевную. Соскальзывая в сонное забытьё, Юля обняла своего начальника и доминанта обеими руками. Притянула к себе:
— И всё-таки я проиграла, — пробормотала она ему на ухо. — Я должна отдать вам свою девственность, но сейчас я слишком устала. Можно попозже?
— Подожду, конечно, не переживай. А пока поспи.
В последние мгновения, когда она находилась на грани между явью и сном, в голове сложился третий катрен нового стихотворения:
Он, безвозвратно и безнадежно Пленивший сердце без реплик громких,
Он виртуозно, но осторожно Играет счастье на струнах тонких.
Юля улыбнулась и заснула.
46. Сердце
Серов
Серов дождался, пока дыхание Юли не выровняется, и осторожно выпутался из её тонких горячих рук. Хотелось материться, орать и бить кулаками в стену. Он поправил покрывало на худеньких плечах и тихо вышел из красной комнаты.
Марго пила чай в гостиной и смотрела политическое шоу по федеральному каналу. Её ноги в мужских ботинках лежали на журнальном столике, а рядом со столиком стоял на коленях Ваня. Он был в одном кружевном фартучке (не считая ошейника с биркой), а в руках держал поднос с чашками, чайником и вазочкой с конфетами.
— Хочешь чаю? — спросила Марго. — Я вкусный завариваю — с чабрецом, мятой и лимонной травой.
— Давай, — согласился Серов, устало присаживаясь рядом с ней.
— Ваня, налей ещё чашечку, — распорядилась Марго.
Ваня тут же кинулся исполнять приказ. Поставил поднос на краешек стола, начал громыхать чашками. Серов присмотрелся: сквозь ажурное кружево проглядывал Ванин пенис, весьма эрегированный. Фартучек красноречиво оттопыривался в том месте, где его натягивала головка. Серов перевёл взгляд на лицо своего водителя:
— Ваня, а тебе не стыдно в таком виде находиться перед своим начальником? — поинтересовался он.
Ваня пунцово вспыхнул, но промолчал.
— Можешь ответить, — сказала Марго, — я разрешаю.
— Стыдно, — признался Ваня, — и неудобно. И даже немного позорно.
Он налил и протянул Серову чашку чая.
— Тогда почему ты это делаешь? — спросил Серов, отхлёбывая горячий ароматный напиток.
— Потому что это кайф. Прошлым летом в одном клубе меня угостили волшебным порошком — и меня так вштырило, что я боялся, что больше никогда не отпустит. То есть не боялся, а надеялся! Никогда раньше я не испытывал такого счастья! Пока не встретил Мадам Марго, — он влюблёнными глазами посмотрел на свою доминантку. — Эта женщина — лучшее, что случилось со мной за целую жизнь.
Марго не сдержала довольную улыбку.
— Мы скоро уедем из Невиннопыска, — напомнил Серов. — Что ты будешь делать в Москве без Марго?
— Не знаю, — пригорюнился Ваня. — Повешусь, наверное.
—
— Да, Мадам, — смиренно откликнулся он.
— Хорошо вам, доминантам и рабам, — резюмировал Серов. — Можно приказать — и все проблемы решены. Не то что у нас, обычных людей. Порой не знаешь, с какой стороны зайти, чтобы не сделать ещё хуже. Некоторые отношения — как прогулка по минному полю с завязанными глазами.
— Глаза — ерунда, они часто обманывают. Зорко одно лишь сердце, — сказал Ваня, одёргивая фартучек, чтобы он не сильно топорщился.
— Что? — переспросил Серов.
— А что? — Ваня посмотрел на него ясными глазами. — Это Экзюпери сказал. Если вы не знаете, как поступить, доверьтесь вашему сердцу. Оно подскажет правильное решение.
Марго протянула руку и ласково потрепала Ваню по волосам:
— Вставай, мой послушный мальчик. Ты хорошо себя сегодня вёл, и я хочу поиграть с тобой на открытом воздухе. Надевай штанишки, поедем на речку.
Ваня резво вскочил и убежал из гостиной, сверкнув голой задницей. Марго проводила его нежным похотливым взглядом. Серов вздохнул:
— Мой водитель размахивает передо мной стоячим членом и цитирует «Маленького принца», кладовщик делится проблемами нетривиальной ориентации, кассирша спорит на свою девственность. Подруга юности держит дома рабов и владеет плёткой не хуже надсмотрщика на плантациях сахарного тростника. На работе — усушка и утруска металлолома. Иногда мне кажется, что я сплю, и мне снится какой-то грёбаный кошмар.
— Тебе повезло, — серьёзно ответила Марго. — Некоторые испытывают подобное чувство не иногда, а постоянно.
***
Он дал Юле поспать ещё пятнадцать минут, а потом отправился будить. Во-первых, ей нельзя опаздывать домой: рабочий день и так закончился полтора часа назад. Во-вторых, ему хотелось побыстрее с этим покончить. Три дня рядом с этой странной девочкой вымотали ему всю душу и все нервы. То, что начиналось как веселая сексуальная авантюра, каким-то нелепым образом превратилось в драму. Он хотел развлечься, отдохнуть от рабочих проблем, переспать с симпатичной девчонкой, а теперь стоял перед выбором: или разорвать всё по-живому, пока Рубикон не перейдён (то есть пока он не трахнул Юлю по-настоящему), или прекратить делать вид, что в сложившейся ситуации он случайный элемент, и взять на себя ответственность за её дальнейшую судьбу.
Хорошо Ване рассуждать про зоркость сердца — он-то мазохист, его дело маленькое: снять трусы и ждать дальнейших приказаний от доминанта. А простому человеку не стоит полагаться на сердечные чувства, нужно включать голову — разум, логику, жизненный опыт. Такая девочка как Юля не заслуживает, чтобы с ней небрежно поиграли и бросили. Это сломает её окончательно. Можно было бы сказать: «Это не мои проблемы», но он чувствовал, что не способен на такое варварство. Он никогда себе не простит, если по его вине жизнь Юли превратится в нескончаемый кошмар.