Охота на доминанта, или 13 отмазок Серова
Шрифт:
44. Всё по-настоящему
Ваня провёл Юлю в ванную комнату и выдал белый махровый халат, сложенный стопочкой.
— У тебя есть десять минут, чтобы подготовиться к сессии, — сказал он.
— А как подготовиться? Что нужно делать? — внезапно севшим голосом спросила Юля.
Одно дело мечтать о настоящей сессии с настоящим доминантом, другое — стоять в чужой ванной с халатом в руках и знать, что через десять минут тебя будут по-настоящему пороть. В душу невольно заползал страх. Игры кончились.
— Ну, помойся там... — неопределённо
— Там?! — переспросила Юля, пугаясь ещё больше.
— Где? — не понял Ваня. Потом понял и зарделся: — На всякий случай и там тоже помойся. Мадам Марго любит, когда нижний готов к любой неожиданной ситуации. Ну, это я по себе знаю.
Он деликатно вышел из ванной. Юля уставилась на своё отражение в зеркале. Она не любила неожиданных ситуаций: они почти всегда оказывались идиотскими. А в худшем случае — опасными и унизительными. Но она сама согласилась доказать Егору Константиновичу, что её возбуждает боль, а не ласковые мужские прикосновения. Отказаться сейчас от сессии — значило признать его правоту. Интересно, где он? Неужели он оставил её один на один с доминанткой?
Она быстро освежилась в душе, собрала волосы в высокий пучок и босиком вышла в коридор. Ваня, как верный паж, повёл её к своей хозяйке — прямиком в красную комнату. Юля не выдержала, спросила шёпотом:
— А ты не знаешь, где Егор Константинович? Может, ему позвонить? Мне кажется, он будет недоволен, если мы начнём без него.
Ваня промолчал. Открыл дверь, провозгласил важным голосом:
— Юля пришла.
— Пусть заходит, — ответила госпожа, и Ваня посторонился, пропуская Юлю в комнату, освещённую лишь свечами.
Они многократно отражались в большом напольном зеркале и полированных деревянных поверхностях. Язычки пламени колыхались от сквозняка, пахло чем-то приторным — возможно, французскими духами Мадам Марго.
Дверь за спиной бесшумно закрылась. Юля замерла у входа и опустила голову, не смея посмотреть доминантке в глаза. В прошлые разы она требовала, чтобы Юля становилась на колени и просила её отшлёпать. Попросит ли она об этом сейчас?
— Сними халат, — приказала Мадам Марго.
Юля на секунду вскинула глаза и увидела её целиком — высокую статную женщину в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и в чёрных брюках с подтяжками. На ногах у неё были не обычные туфли на шпильках, а лакированные мужские ботинки. На голове — не кудри или кокетливый начёс, а гладкая причёска на пробор, напоминающая мужскую.
В целом Мадам Марго выглядела очень маскулинно и брутально: при свечах её можно было принять за упитанного дембеля-десантника, переодетого в банковского клерка. Лишь ярко-алый рот выдавал её пол. Мысленно Юля возблагодарила силы, которые удержали Мадам Марго от того, чтобы переодеться в форму нациста или полицейского с фуражкой и дубинкой. Такого маскарада Юля бы не выдержала.
Она сняла халат и аккуратно положила его на край монструозной кровати, застеленной чёрным покрывалом. Вытянулась по стойке смирно под взглядом госпожи.
Стоять голой перед женщиной было... странно. Это не возбуждало, не будило фантазии или чувственность, не оскорбляло, просто было немного неловко — как у врача. Мадам Марго медленно её осмотрела и сказала:
— Подойди к столу и выбери инструмент,
— Да, Мадам, — ответила Юля.
Что ж, сессия началась по всем правилам. Так, как Юля когда-то мечтала. Красная комната, колышущееся пламя свечей, таинственные тени в углах, скрывающие страшные приспособления для пыток, и самое главное — доминант, готовый играть в жестокую игру. Пусть он и женского пола, но боль-то будет настоящей.
Но радости почему-то не было. То ли её фантазии были ярче реальности, то ли она ожидала чего-то другого, то ли в ней самой что-то изменилось за последние три дня.
Юля подошла к столу, разглядывая инструменты для порки: плети, шлёпалки, кнуты и трости. На лежащие рядом вибраторы в виде разноцветных членов она старалась не смотреть: они пугали её своими размерами и заставляли бёдра непроизвольно сжиматься. Она выбрала плеть-многохвостку — наименее грозное орудие из арсенала доминанта. Ни о каком кнуте ей и думать сейчас не хотелось, не то что ощутить его воздействие на собственной шкуре. То, что в фантазиях будоражило и вдохновляло, в реальности не казалось хорошей идеей.
Она подошла к Мадам Марго, опустилась на колени и протянула ей плеть:
— Пожалуйста, выпорите меня этой плетью.
Мадам не спешила забирать выбранное орудие. Юля терпеливо стояла на коленях, глядя в пол и ощущая, как наливаются тяжестью вытянутые вперёд руки. Одна свеча зашипела и вспыхнула ярче, на секунду осветив тёмный угол. Там стояло красное бархатное кресло, а в нём кто-то сидел. Лица этого человека видно не было, но Юля узнала босые ступни своего московского директора, своего Егора Константиновича, своего Мистера Президента.
Он здесь! Он пришёл. Он хочет посмотреть на её реакцию.
Она опустила голову ещё ниже, чтобы никто не заметил предательского румянца, загоревшегося на щеках.
— Прошу вас, Мадам Марго. Умоляю вас, — прошептала Юля, ощущая, как всё её тело охватывает лихорадка предвкушения.
45. Спасибо, Мадам!
— Встань, — приказала Мадам Марго. — Подойди к кресту.
Юля сделала, что ей приказали. Стала лицом к стене и раскинула руки. Мадам Марго ловко привязала их ремнями к перекладине, затем похлопала по ногам, чтобы Юля их раздвинула. Через минуту обе щиколотки тоже были приторочены к Андреевскому кресту. Стоять было удобно, только немного страшно: впервые в жизни кто-то ограничивал её свободу. Она доверяла Мадам Марго, но какая-то первобытная, животная потребность ощущать себя свободной и готовой в любое время сорваться с места и убежать, вызывала психологический дискомфорт.
Юля пообещала себе, что больше не будет играть в игры со связыванием. И почаще будет спускать Грея с цепи, чтобы он побегал по двору и порадовался кратким мгновениям свободы. Собака — тоже живое существо, ему тяжело жить на привязи.
Мадам Марго подошла так близко, что упёрлась пышной грудью Юле в спину. Наклонилась и спросила в ухо:
— Сколько ударов плетью ты хочешь?
— Двадцать? — предположила Юля.
— Будешь считать и после каждого удара говорить: «Спасибо, Мадам».