Охота на джокера
Шрифт:
Я спросила:
— Как тебя зовут?
— Юзеф.
— Тебе часто снятся кошмары?
— Не очень.
Врет.
— Знаешь, кто я?
— Вы — Рида Светлая.
— Хочешь, возьму тебя с собой, и научу, как бороться с дурными снами?
— Хочу.
— Но смотри, это будет тяжело и страшно. Запомни, что ты в любой момент можешь уйти.
— Я не уйду.
Он и правда не ушел. Хотя, я не раз думала, что утром его не увижу.
Конрад с Пикколо устроили ему полную обструкцию. (Конечно, неосознанно, но от этого же не легче!)
Еще
Я отдирала от него старые привычки буквально молотком и зубилом.
Как он бледнел, садясь в седло!
Как цеплялся за свою челку! Косую, до бровей, чтобы закрыть лоб, спрятать глаза.
В конце концов, я заявила: «Если завтра увижу тебя с челкой — сама подстригу».
Этого унижения он вынести уже не смог и побежал к парикмахеру.
А наутро Пикколо воскликнул: «Да у него же совершенно флорентийское лицо!»
(Что он тогда имел в виду — непостижимо, особенно, если учесть голландско-польское происхождение Юзефа. Но, наверное, это был комплимент.)
А потом, когда я поняла, что больше не смогу быть джокером, я отдала ему все — замок, земли, свое имя, свою власть. Он один знал о моем побеге.
Помню, когда я собирала вещи…
В спешке, в расстроенных чувствах, потому что уезжать из Дома Ламме, это было все равно, что отрывать бинт от раны.
Я застыла на стремянке с маленькой копией «Святого источника» Дени в руках и спросила: «Может оставить ее тебе?» — мы оба любили ее одинаково.
И Юзеф, новоиспеченный мастер иллюзий, в припадке щедрости воскликнул: «Да кантуй ее в бросайер!» (Имелось в виду: «Бросай в контейнер!»)
И благодаря ему, я вспоминала свой отъезд не иначе, как смеясь.
И вот, вернувшись, я наткнулась на этот холмик.
Невероятно.
Конечно, он мог умереть, но почему так рано?
Они на мне сразу поставили крест.
Постой, что это? При чем тут это?
Не помню.
О чем я думала до?
Где он ошибся?
Почему так быстро — и двух лет не прошло?
Стой, вот что!
Они на мне сразу поставили крест.
В первый день. Первой пулей в лоб.
Дети любят в театре вскакивать с мест.
Я забыл, что это окоп.
Потому что даже смерть джокера имеет свою причину.
Он ошибся. О чем-то забыл.
Или о ком-то?
Может быть.
И знать это очень важно.
Потому что (И это первая ясная мысль, за которую можно уцепиться.)
Потому, что мне придется идти следом за ним».
Черемуха уже давно облетела, но лунноцвет все еще был усыпан белыми гроздьями цветов. Рида наломала веток и укрыла этим живым покрывалом всю могилу. Уже не для Юзефа, для себя, чтобы оставить зарубку на память.
И, как это часто бывает на похоронах, она грустила больше не о покойном, а о себе. О том, что хоть и отказалась от власти мастера иллюзий, но человеком так и не стала, и не может даже оплакать Юзефа по-настоящему.
«Хотя, разве ему это сейчас нужно? А мне?»
Когда Рида вернулась домой, Майкл уже мирно спал. Она велела подавать завтрак и поднялась в свою комнату. Новую, купленную на Земле куртку уже украшала свежая прореха — там, где прошлись птичьи когти. Со временем, конечно, от этих прорех и заплат куртка станет еще ближе и роднее, но сейчас Рида поморщилась и бросила ее в кресло.
И тут услышала отчаянный вопль Ламме из подвала: «Ай-яй-яй беда!»
Она бросилась на помощь своему любимцу и застыла.
Ламме имел в виду ее.
На кровати сидела, нервно подергивая усами, сфиксида.
Не огромный хищный ящер Южного Материка, нет, его младший брат, вернее сестра с севера. Молодая самка, размером с леопарда, с бурой складчатой кожей, тяжелыми лапами и серебристой гривой на шее и хребте.
Ее нижняя челюсть мелко дрожала, словно от смеха, глаза то затягивались мигательной перепонкой, то открывались, и все это не предвещало ничего хорошего. Незнакомая обстановка, чужие запахи и звуки уже взвинтили дикого зверя, и, как только страх достигнет предела сфиксида прыгнет.
«Ламме, замолчи пожалуйста!» — мысленно попросила Рида.
Зверек больше ничем не мог ей помочь, но, наверно, переполошил уже криками весь дом. А что толку? Дверь-то на задвижку закрыла она сама, как это всегда бывает.
И что теперь? Осторожненько попробовать открыть? Или позволить тем, кто снаружи, выломать дверь?
Бесполезно. Зверюга успеет раньше.
Рида когда-то охотилась с ручными сфиксидами и была высокого мнения об их реакции.
Рида так и стояла неподвижно, осмеливаясь смотреть только на задние лапы сфиксиды. В старое время она, не раздумывая долго, ушла бы за Темную Завесу, и ищи ее! Но сейчас, без подготовки, это было верное самоубийство.
И тут ей еще кое-что пришло в голову.
Дикую сфиксиду не затащишь силком в комнату.
Нужна клетка, а клетки не видно.
Это дает один ма-аленький шанс.
«Собственно говоря, я ничем не рискую, — подумала Рида. — Если я ошиблась, и это дикая сфиксида, я все равно уже покойница»
Осторожно она отступила на шаг назад, медленно-медленно дотянулась до маленькой подушечки в кресле…
(Благослови, Господь, мещанское воспитание Юзефа!)
… и шваркнула ее об пол. (Первое резкое движение.)
Они прыгнули одновременно.
Сфиксида — вниз. Рида откатилась в сторону.
Бог хранит безумцев.
Сфиксида выбрала ту жертву, которая по размеру напоминала ее обычную добычу.
Пух запорошил ей морду и она гневно зашипела.
В ту же секунду Рида оказалась у нее за спиной, обеими руками схватила за загривок, подняла в воздух и тряхнула.
Как наказывает хозяин, когда натаскивает сфиксиду на дичь.
Как наказывает ящеров в стае вожак.
— Даун! — рявкнула Рида, прижимая хищницу к полу.