Охота на Санитара
Шрифт:
Артур снял трубку таксофона, быстро стал набирать номер и замер, вспоминая последнюю цифру: «семерка» или «девятка»? Обычно он ошибался и потому, не рассчитывая на память, пользовался записной книжкой, но сейчас ее под рукой не было. Или до сих пор валяется в сейфе кого-нибудь из оперов, проводивших у него дома обыск, или спрятана где-то у матери, если они удосужились вернуть изъятые вещи. Набрал «семерку», дождался соединения:
— Здравствуйте, Антона позовите, пожалуйста.
— Минуту.
То обстоятельство, что номер удалось вспомнить верно, показалось хорошим знаком. Судьба на его стороне… Или наоборот, заманивает в ловушку?
— Слушаю.
— Шмель?
— Ты откуда?
— Из кабинета начальника. Пустил позвонить за косяк анаши. Ты один?
Пауза.
— Я давно один.
Теперь уже Заваров помолчал, стараясь подобрать слова поделикатнее, чтобы не бередить незатянувшуюся рану. Таксофон предупреждающе пискнул, и Артур поторопился опустить в щель двухрублевую монетку.
— Меня отпустили.
— Вчистую?
— Боюсь, что ненадолго. К тебе можно?
— Зачем спрашиваешь? Мог и не звонить.
— Я опасался, что могут быть посторонние.
— Чужие здесь не ходят. Когда тебя ждать?
— Подскажи, сколько времени, а то эти сволочи мне часы не вернули.
— Двадцать двадцать шесть.
— Не хочется твоим соседям глаза мозолить…
Три четверти часа спустя Заваров сошел с автобуса. Рядом с остановкой располагался продовольственный магазин. Несмотря на позднее время, входная дверь была открыта и доносились возбужденные голоса — то ли качал права кто-то из покупателей, то ли отмечали конец рабочего дня продавцы. Оказалось — второе. Кроме двух женщин в белых халатах, в зале находились трое мужчин. Один был в камуфляжной форме без знаков различия, другие — в обычных куртках и брюках, заправленных в резиновые сапоги. Все трое держали в руках бутылки пива, на прилавке перед ними белела газета, на которой стояли бутылка и тарелка с немудреной закуской. Увидев лицо мужчины в форме, Заваров обомлел. Он не помнил фамилии, но был уверен, что тот носит звание майора внутренней службы и работает в оперчасти следственного изолятора. В тюрьме им общаться не доводилось. Артур запомнил мента совершенно случайно и полагал, что тот его не знает. Скорее всего, майор здесь живет или приехал в гости, а не находится по долгу службы, ожидая недавнего зека, чтобы заново препроводить его в тюрьму. Но если следователь уже прочухался и успел объявить розыск, как поведет себя этот «кум»? Попробует задержать, рассчитывая на помощь собутыльников или отвернется, сделав вид, что не признал разыскиваемого преступника? Внешний вид майора наталкивал на мысль о первом варианте. Драки Артур не боялся, был уверен, что раскидает всех троих. Лишь бы у мента не оказалось пистолета… Впрочем, и пистолет тому вряд ли поможет. Он ведь не техасский рейнджер, десять раз подумает, прежде чем обнажить ствол и уж тем более осмелиться выстрелить. Нет, «макарка» ситуацию не переломит, но очень хотелось бы выкрутиться без драки. Не из уважения к погонам — после ареста Зава-ров утратил последние остатки хорошего отношения к сотрудникам МВД, — а хотя бы для того, чтобы не подставлять Шмеля. Опера наверняка его вычислят и запрессуют так плотно, что небо с овчинку покажется.
Отступать было поздно. Одна из продавщиц повернулась к Артуру, всплеснула руками и недовольно спросила, не из любопытства, а ради скандала:
— Молодой человек, вы что, не видите: у нас закрыто! Господи, да что ж такое! Дай волю, так до самого утра будут шоркаться, ни минуты отдохнуть не дадут.
Вторая продавщица оказалась приветливее:
— Тамара, не гоношись. Я его обслужу. Водочки?
Удобный момент для того, чтобы воспользоваться ситуацией и выскользнуть за дверь был упущен, и Заваров кивнул.
— Какую вам дать?
— А какая получше?
На двух полках, вытянув тонкие синюшные горлышки, стояли поллитровки «Пшеничной» и «Московской» с подозрительными этикетками, бледными и криво наклеенными, пережившими не один разлив.
— Если
— Две. И лимонад какой-нибудь.
— Триста пятьдесят. Пакетик нужен?
— Давайте. — Артур старался не обращать внимания на майора и двух мужиков, стоял к ним спиной, искоса наблюдая за их отражениями в мутном оконном стекле, спокойно принял у продавщицы сдачу и мешок с выпивкой, хотел отойти от прилавка, уверенный, что пронесло, когда почувствовал шлепок по локтю.
Цепенея, обернулся. Безразлично бросил:
— А?
Ему протягивали стакан, наполненный до половины:
— На, выпей. У Васьки сын родился.
«Подстава! — мелькнуло в голове. — Хотят мне и вторую руку занять, расслабить пытаются. Только возьму — сразу кинутся. Одному плеснуть водку в глаза, второму засветить между ног…»
Он принял стакан, готовый к отражению атаки, но ничего не произошло. Майор смотрел равнодушно, тот, кого назвали Василием, хлопал глазами в восторге от своего отцовского счастья, третий уже приготовил «томатную кильку», выложенную на корочку хлеба:
— На, закуси.
Водка была тепловатой и откровенно бодяжной. Заваров ее проглотил, не отводя глаз от потенциальных противников. От бутерброда отказался:
— Спасибо. Поздравляю!
Папа Вася расплылся в улыбке. Судя по мимике и координации движений, бухать он начал с утра, причем с утра, скорее всего, позавчерашнего.
Майор смотрел равнодушно.
— До свидания! — Артур, бочком, мимо него протиснулся к двери и как можно спокойнее, подавляя желание сорваться на бег, вышел на улицу и направился к бараку Шмеля, чувствуя, как между лопаток стекает ручеек пота. Одно хорошо — циркуляр о розыске еще не подписан. Или мент так «загудел» вместе с Василием, что несколько дней не появлялся на службе, а потому не в курсе свежих новостей?
Входить в барак он не стал. Подобрался со стороны огородов, запулил камушком в окно Шмеля и принялся ждать, присев на корточки. Занавеска оставалась плотно задернутой, но Артур знал, что бывший однополчанин его уже разглядел и сейчас выйдет на улицу.
Не прошло и минуты, как Антон появился. Артур не стал кидаться навстречу, остался сидеть, глядя на приближающегося друга. На душе стало муторно: за последние месяцы Шмель сильно сдал. Внешне, может, это было и не очень заметно, но чувствовалось, что внутренний стержень утратил прежнюю прочность. Что ж, кто может его осудить — пусть первый бросит камень…
— Здорово, братуха! Они крепко обнялись.
— Пошли в гараже посидим. Потом, когда соседи угомонятся, переберемся в комнату. Или ты жрать хочешь?
— Обедал. — В желудке было пусто, но Заваров не стал признаваться. Из соображений конспирации и чтобы не заставлять друга расходовать продукты, на которые наверняка денег хватало в обрез. — Как нога?
— Хреново. Протез разваливается, а еще трех месяцев его не проносил. Какая падла такое дерьмо может делать? Наши ребята обещали посодействовать, скоро должны поступить импортные, в качестве гуманитарной помощи. Но сколько их привезут? А нуждающихся в десять раз больше… Хорошо, хоть машину выделили. Я раньше не верил, думал, только в новостях по ящику такое показывают. Оказывается, бывает! Когда нога не так болела, я ездил халтурить. На «Оке», конечно, много не зашибешь, но все-таки какая-никакая, а прибавка к пенсии. Пенсия, мать вашу! Подачка, чтобы не сразу от голода помер, а немного помучился. Им бы попробовать прожить на эти деньги. Небось на один ужин в кабаке тратят больше, чем мне на целый месяц подкидывают. Знаешь, когда мне в школе говорили, что американские пенсионеры вынуждены питаться консервами для собак, я их жалел и ненавидел дядю Сэма. А теперь я им просто завидую…