Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
Потрясенные, они молча наблюдали за агонией казавшейся прежде несокрушимой громадины. А SS перестроились и двинулись в погоню за уходящей группой российских "Чертей".
– Они же включили габариты!
– охнул стрелок.
– Вышли из боя! Нельзя по законам войны!
– Какие законы?
– отозвался пилот.
– Кончились законы, если кто не понял! Они за нами пришли и не отпустят! Ох, не зря я все двадцать четыре хорды заполнил. Как дадим сейчас на запределе, отсюда и до базы флота...
– Не дадим, - страшно спокойным голосом сказал командир.
– Не дадим, Сережа. Это амазонки уходят. Отказались сдаваться. Они девчонок гонят. Понимаешь?
– Не понимаю, - ответил пилот и взялся за управление.
– Но поддерживаю. Ох как поддерживаю тебя! Стрелки, осталось чем воевать?
– Осталось!
– откликнулся стрелок.
– Мы им хорды вырвем! Если кэп не струсит!
– Не струшу!
– пообещал офицер.
– Я с вашими прыжками с жизнью давно простился. Гони на запределе!
– А мы только так и умеем...
Дальнейшее для офицера свернулось в один сверкающий ком. Они догнали европейцев. Дали им под хвост, развернулись и еще дали. Ушли вместе с амазонками в отрыв, развернулись и дали на встречном... и делали так, пока устрашенные европейцы не отстали от остатков эскадры. Потом подползли к разбитому "Черту" на аварийный сигнал о помощи, затащили к себе уцелевшую амазонку... и только тогда командир перестал страшно скрипеть зубами.
– Кэп, прими командование, - попросил он.
– Не могу я. Я лучше за пилота. Мне что-то делать надо, иначе убью...
Пилот охотно освободил свой компенсатор.
– И что за рыбку мы поймали на этот раз?
– полюбопытствовал он.
– Открой личико.
Спасенная не отозвалась. Стрелок забеспокоился и потянулся убрать лицевой щиток вручную. Но он открылся сам.
– Ольга Милая, комэск-один, - прошептала девушка.
– Как вы достали с этим личиком...
Провела ладонью по лицу и непонимающе уставилась на кровь.
– Сорвало компенсатор, - определил стрелок.
– Бывает. Повезло, что живая. Наверно, живая.
– Кто еще остался... из девчонок?
– Из вашей эскадры - шесть "Чертей", - неловко сказал офицер.
– Мы седьмые. Твой экипаж погиб.
С жалостью они смотрели, как девушка неуверенно пытается вытереть руку о скафандр.
– Знаешь, командир, я тебя тоже не понимаю, - вдруг сказал офицер.
– Но поддерживаю. И ох как поддерживаю!
– Давайте-ка двигаться, - хмуро сказал командир.
– У нас на борту раненая, а путь без компенсаторов неблизкий. Пилот, узнай, сколько у амазонок осталось расходников. Если не хватает - поделись.
– Что значит - поделись?
– не понял пилот.
– Расходники не меняют в открытом космосе! Я даже не представляю, как это сделать!
– Вот и попробуешь первым. И кэп попробует. Он у нас аж академию закончил.
Как ни странно, они смогли перекинуть расходники. Офицер, как мог, определился с курсом. Остатки разгромленной эскадры медленно двинулись куда-то, как все надеялись, в сторону главной базы российского космофлота.
Если б европейцы тогда уничтожили отступающих, история пошла бы другим путем. Понимал ли это Штерн? Да откуда бы ему знать. Он - не я. Но чуял, это точно. Незаурядный был человек, жаль его.
Но в моей летописи будут названы истинные герои, чтоб деяния их не затерялись в веках.
И каждому воздастся по заслугам его.
Пятый флот европейцев, звездно-радужный флаг
Старшие офицеры грузно рассаживались по своим, строго защищаемым от посягательств местам. Совещания являлись их основной работой, тут мелочей не было. Кто где сидит, и сколько секретарей за спиной, и что именно налито в стакане - все имело огромное значение. Появление в иерархии непонятного капитана Буковски вызывало их законное негодование. Капитан сразу нарвался на пару резких замечаний, когда по незнанию попробовал занять какой-то свободный стул, и в результате притулился у стены на стульчике для обслуживающего персонала, опустил могучие плечи, постарался сделаться незаметным и спрятал тощую бумажную папочку между коленей. Зачем старый адмирал загнал его в этот гадюшник, что бы ни значило это несомненно гадкое слово? Чтоб коллеги завидовали и устраивали пакости? Так они и раньше не отказывали себе в удовольствии...
– Господа, мы одержали победу!
– язвительно сказал адмирал, едва появившись в дверях.
Офицеры с достоинством поднялись и снова чинно опустились, всем своим видом показывая, насколько адмирал резок, нелеп и бестактен. Адмирал Штерн ухмыльнулся и шлепнулся в начальственное кресло.
– Наша военная наука прекрасно поработала, допотопные системы русских были надежно выведены из строя. Полковник... как вас там? Ах да, полковник Фогельман... или Фогельсон? Короче, полковник, благодарю вас за безукоризненно спланированную и удачно проведенную атаку. Начальник отдела снабжения... где у нас начальник отдела снабжения? А, вот где! Мне доложили, вы превосходно сработали! Военный механизм благодаря вашим трудам работал идеально, просто идеально! Отдельная благодарность нашим механикам, кто-нибудь, передайте им обязательно - адмирал доволен их работой, ни один истребитель не развалился на старте, не застрял на слипе... Господа, я всех похвалил, никого не забыл?
– Здесь присутствуют руководители семнадцати подразделений флота, - недовольно сообщил начальник штаба.
– Они все внесли свой вклад в нашу победу.
Адмирал хищно уставился на посмевшего открыть рот.
– Начальник штаба? Начальник моего штаба, я не ошибаюсь? Вот ты-то мне и нужен! Объясни, начальник штаба, каким образом прекрасно спланированная, полностью обеспеченная, абсолютно секретная операция по уничтожению матки русских провалилась? Каким образом?
Начальник штаба побагровел и встал.
– Матка русских, должен напомнить, успешно уничтожена!
– возразил он.
– Какой ценой?!
– рявкнул адмирал, не поднимаясь с места.
– Начальник моего штаба! Что такое "уровень допустимых потерь"?
Один из секретарей начальника штаба быстро заработал на переносном экране.
– Не подсказывать!
– гаркнул адмирал.
– Уровень потерь, превышение которого не позволяет успешно вести дальнейшие боевые действия, - угрюмо сказал начальник штаба.
– Это знает любой младший офицер.