Охота на ведьм. Все тайны Средневековья
Шрифт:
Одно из самых талантливых изображений ведьм, собирающихся на шабаш, – это итальянская гравюра «Шествие ведьм» (1520). На ней чародейки представлены в том же безобразном облике. Старуха едет верхом на огромном скелете, держа в одной руке дымящийся котелок, а другую протягивает к младенцам, корчащимся у ее ног. Ганс Бальдунг, ученик Дюрера, тоже придерживался суеверий своего времени. Его гравюра «Шабаш ведьм» (1510) показывает последние приготовления ведьм к началу шабаша и встрече с дьяволом. Здесь изображены и старые и молодые ведьмы, все они готовят зелье. Самая молодая из них прямо в полете, верхом на метле, набирает его в горшок. Кстати, ведьм на гравюре всего четверо и уж никак не тринадцать. А значит, по мнению гравера, ведьмам собираться в ковен не так уж и обязательно.
Надо отметить, что на Руси представления о ведьмах были не такими четкими. Православная церковь точно так же боролась с колдунами, как и католическая, и в XIII веке епископ Серапион Владимирский в своем «Поучении» высмеивает веру в волхвов. Однако для него кудесники – лишь фокусники и лжецы. Подтрунивая над маловерием, он замечает (если перефразировать древнерусский текст): «Раз вы так верите в колдунов, то им и поклоняйтесь. Ведь если вы верите, что именно они насылают дожди, могут лечить скот и дарить любовь, тогда колдуны очень полезны и легко могут заменить Бога». Впрочем, уже с того времени каждая сельская знахарка в своих заговорах использовала отрывки из христианских молитв.
В целом на Руси подход к чародеям был куда прагматичнее, чем в Европе: если колдун вредил людям, то его судили так же, как и всякого злодея, а если не вредил, то ему позволяли жить. Соответственно, не существовало четкого канона в их изображении. Однако красота и страх тут тоже шли рука об руку. На севере России считалось, что ведьма – это безобразная старуха, которая при желании может превратиться в молодую женщину. А в Украине, например, были уверены, что ведьма принимает облик юной красавицы, но внутренняя ее сущность – злобное уродство – проявляется вовне лишь после того, как она заманивает в свои сети душу мужчины. В конце концов преобладать стал южный вариант – украинский. Это случилось благодаря таланту Николая Гоголя. Его повести и рассказы открыли миру либо красивых, либо как минимум не очень вредных ведьм. Красива панночка из «Вия», а вот Солоха из «Ночи перед Рождеством» скорее смешна, чем опасна. Совершенно безобразную, хотя и не очень страшную ведьму – Бабу-ягу – изобразил на одноименной картине Виктор Васнецов.
Русских и украинских живописцев больше привлекали другие темы, что неудивительно, поскольку серьезной демонологии на Руси никогда не существовало. Поэтому ведьмы и не являлись особенно колоритными и узнаваемыми персонажами. Народный женский костюм исключал шляпы, обнаженными рисовали разве что русалок. Что касается литературы, то из нее следует, что в более позднее время, в начале XX века, трудно было отличить киевскую базарную торговку от ведьмы.
В «Белой гвардии» Михаила Булгакова подольская торговка Явдоха, продавшая одному из героев молоко, вдруг кажется «ему голой, как ведьма на горе»: «Оно (появление Явдохи) было бесподобно в сиянии своих тридцати лет, в блеске монист на царственной екатерининской шее, в босых стройных ногах, в колышущейся упругой груди. Зубы видения сверкали, а от ресниц ложилась на щеки лиловая тень».
Базар в Киеве оказался единственным местом пересечения интеллигентного, мещанского и русскоязычного Верхнего Киева с Киевом Нижним, Подолом, а значит, и с торговками, которые – босоногие и хитрые, белозубые и полногрудые, кокетливые (чтобы продать свой товар), в украинских национальных костюмах – казались самим воплощением природности, язычества и народной магии.
Существовала поговорка: «В Киеве не женись, а в Ромнах не покупай кобыл». В Ромнах обитало множество цыган, которым по традиции приписывали конокрадство. За ними в Западной Европе также охотились инквизиторы и местные власти, считая их носителями ереси и колдовства. А о Киеве так говорили, поскольку верили, что каждая вторая девушка в нем – ведьма! Не зря же поэт Николай Гумилев писал: «Из логова змиева, из города Киева я взял не жену, а колдунью…» И шабаш свой они проводили, как уже было сказано, на Лысой горе.
Впрочем, если на Западе устраивали облавы на шабаши ведам и их ковены, то Лысую гору просто пытались обходить стороной. На месте шабашей, по славянскому поверью, оставались круги из грибов – «ведьмины круги». Их народ тоже сторонился. Ведьм пытались не обижать, дабы те при нужде не отказались помогать.
Кем были жертвы охоты на ведьм?
Итак, очень сложно определить, кто такие ведьмы, особенно сейчас, через несколько сотен лет после описываемых событий, в секуляризованном и ориентированном на науку XXI веке. Но не стоит думать, что это было легко и в XIV или XVI веках, когда свое мнение по этому вопросу имел каждый и шел серьезный спор между носителями разных представлений о ведьмах. При этом сторонники одного течения в «ведьмоведении» запросто могли объявить сторонников другого подхода еретиками или же и вовсе пособниками колдунов, со всеми вытекающими последствиями. Культура спокойного диалога возникла намного позже. Даже в рамках церковного или университетского учреждения научный спор – диспут – мог превратиться в драку, бытовую ссору или просто демагогию.
Являясь частью учебного процесса, диспуты были и своего рода «активным отдыхом», азартным спортивным состязанием, чем-то вроде словесного турнира с некоторыми элементами митинга и театрализованного действа. Порой случалась такая давка, что бедняг-студентов, лишившихся чувств, выносили из огромного зала на улицу – подышать. Существовали определенные правила: не шуметь, не бросаться голословными обвинениями, не скабрезничать, – но было трудновато придерживаться их в пылу борьбы. Оппоненты не чурались взаимных оскорблений и угроз, порой ругань перерастала в драку, ученые мужи отвешивали друг другу пощечины, даже кусались. И это мы говорим о честных спорщиках. А ведь были и такие оригиналы, которые умудрялись отстаивать противоположные точки зрения одинаково убедительно просто ради хвастовства.
Однажды Жак дю Перрон, блестящий полемист, произнес перед французским королем Генрихом III красноречивую проповедь против атеизма, приведя убедительные доказательства Божественного промысла. Король, прослезившись, очень хвалил его. А плутоватый священник тут же произнес новую речь, не менее убедительно доказав, что Бога-то никакого и нет. Король прогнал его с глаз долой, но должности не лишил – умных людей стоило держать при себе.
Подобные диспуты, как и проповеди священников, которые транслировали идеи этих научных споров, являлись в то время чем-то вроде журналистики. И как мы видим, тогдашняя журналистика не могла без драки установить консенсус даже по самым простым вопросам. А существование ведьм – это далеко не простой вопрос.
Тяжело приходила к консенсусу и наука. Если ведьм нет, то это противоречит ряду положений Библии, имевшей непререкаемый авторитет. Например: «Не ворожите и не гадайте» (Левит 19:26) или «Не обращайтесь к вызывающим мертвых, и к волшебникам не ходите, не доводите себя до осквернения от них» (Левит 19:31). А ведь это было сказано еще в Ветхом Завете. Или же строчки из Нового Завета: «Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: “Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?” И тогда объявлю им: “Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие”» (Евангелие от Матфея 7:21-23). А значит, колдовство существует и колдуны могут «многие чудеса творить».
Однако, поскольку Бог всесилен, колдуны не в состоянии совершить что-либо без Его воли. На это опирались те, кто отрицал колдовство: зачем же Богу позволять ведьмам колдовать? Да и сама магия, по их мнению, – это всего лишь глубокое познание мира природы, его тайных и неизведанных законов. Трактат «О тайной философии» (1531), составленный Агриппой Неттесгеймским, посвящен защите магии как искусства проникновения в подлинную суть вещей. В нем утверждалось, что все во Вселенной связано между собой, а потому через самое малое (волшебное слово, заклинание) можно воздействовать на великое. Таким образом, магия является познанием оккультных сил природы и законов Вселенной без их нарушения, а следовательно, без посягательства на Божественную власть.