Охота на ведьм. Все тайны Средневековья
Шрифт:
Чтобы овладеть источниками подлинного знания, Агриппа и ему подобные занимались алхимией и астрологией, за что молва обвиняла их в чернокнижничестве. В свою очередь, он подчеркнуто отмежевывался от колдунов, стремившихся овладеть темными силами, имевших волю к власти, а не просто к познанию мира.
Однако среди тех, кто считал колдовство реальным и всегда злокозненным, мы видим не только авторов известного «Молота ведьм», но и знаменитых европейских гуманистов – М. Фичино, Ж. Бодена, Т. Гоббса, Дж. Викко. По их мнению, мир погряз в разврате, и колдовство происходит с «попущения Бога». Деятельность ведьм – признак близости Апокалипсиса. Бог позволяет дьяволу развернуться в наказание за грехи человеческие. Вспомним, что Возрождение и Новое время – это не только эпоха расцвета искусств и возвращения к идеалам античности. Это еще и период самых страшных войн и дворцовых переворотов. И если все лучшее коснулось только аристократов и богачей, которые были заказчиками и потребителями прекрасного, то войны, эпидемии и голод напрямую затронули все население. А значит, простому крестьянину или же ремесленнику и вправду казалось: вот они, темные времена, вот он, Апокалипсис.
Для тех, кто опирался на признанный Церковью тезис о неспособности демонов что-либо совершить напрямую и иллюзорности их власти, находился ответ. Сторонники «ведовского заговора» считали, что творят зло не сами демоны, а ведьмы по их указке. Таким образом, на каждый аргумент «против» находились два аргумента «за».
В этом споре каждый видел ведьм по-разному. Что же у всех было общего? Например, то, что ведьма – это женщина. Слабый пол страдал из-за своей прародительницы Евы. Ведь именно она, согласно ветхозаветному мифу, пошла на сговор с сатаной. Слову femina (женщина) в то время приписывалось происхождение от слов fidem (вера) и minus (малый) – то есть «маловерная».
Доказательством греховности «слабого пола» была и глубокая связь женщины с природой и символами тьмы – ночью и Луной. Связь эта выводилась из того, что определяло половое созревание девушки, – менструаций. Для глубоко суеверного человека тот факт, что кровь выступала далеко не из самого пристойного места, казался весьма подозрительным. А кровь в то время напрямую связывали с Луной, так как уже было доказано, что движение спутника Земли влияет на воду, в том числе и на всю воду в организме человека. Луна же, в свою очередь, символизировала ночь и темную магию. Связь цикла месячных и лунного цикла доказывала глубинную причастность к природе – сосредоточию древних языческих сил.
Правда, за связь с демонами и колдовство казнили и мужчин, а если поднять церковные архивы, то выяснится, что казнили их куда чаще, чем женщин. Разница в том, что мужчин называли иначе и приписывали им несколько иные свойства. Мужчина-ведьмак в Западной Европе считался намного более опасным существом, чем женщина-ведьма. Хотя на шабашах они также могли присутствовать – как сторонние наблюдатели или даже как прямые участники.
И, по сути, это все, что имели общего разные теории ведовства. А значит, никаких точных признаков, определяющих ведьму, не существовало. И, соответственно, казнить за ведовство могли любую женщину, хоть чем-то отличающуюся от большинства.
Первыми на примете у разного рода «охотников» оказывались женщины, действительно верившие в свой сговор с демонами. А таких и правда было немало. Начнем с того, что дьявол в то время считался вполне реальным существом. С ним можно было вполне легитимно сотрудничать, подписывать договора – никто не признавал такого человека сумасшедшим. Потому испытывавшие угнетение женщины находили в нем своего защитника. Особенно это касалось тех, кто не соответствовал нормам тогдашней морали или же не вписывался в сложную феодальную иерархию. Такие женщины не могли рассчитывать на помощь святых-заступниц и Богородицы, ведь они, как считалось, помогали лишь тем, кто вел социально приемлемый образ жизни – девам, верным женам, хорошим матерям, монахиням и добродетельным вдовам. Другим же приходилось несладко, и если в реальном мире порой удавалось найти мужчину-покровителя или сплутовать, то в потустороннем царстве опереться они могли лишь на бесов. «Если Церковь, за которой стоит Бог, защищает мужчин, то нам остается выбрать своим заступником вторую сторону – сатану», – думали сильные и независимые представительницы слабого пола. И действительно заключали с ним договоры, занимались оккультизмом, преступали Божественный закон. Ведовство становилось своего рода женской субкультурой. И неписаным уставом этого общества являлись представления народа и Церкви о ведьмах – своих врагах.
Однако подобное поведение, включая общение с дьяволом и регулярное исполнение магических ритуалов, может являться и признаком психической болезни. Вообще-то, своеобразные обряды, направленные на повышение урожайности полей или сохранение уюта в доме, совершались почти в каждой крестьянской семье. Так что относиться серьезно к каждому случаю «народной магии» ни Церковь, ни местные власти, ни даже энтузиасты – охотники на ведьм не могли. Под прицел попадало лишь явное злоупотребление чарами. Эту же логику принимает и медицина. Мелкие предрассудки и ритуалы, которые не требуют усилий для выполнения и регулярного повторения, не являются чем-то опасным. А когда подобные мелочи становятся основой жизни человека, а увлечение магией затмевает все, пора бить тревогу. Действительно, если сегодня кто-то начнет пить кровь младенцев ради омоложения, то его уж точно по головке не погладят.
Повторимся, нет ничего плохого в привычке стучать по дереву, чтобы не сглазить, молиться, медитировать или гадать на Рождество. Однако чрезмерное увлечение магией плохо именно потому, что оно чрезмерно. На начальном этапе магическое мышление представляет собой что-то вроде стойкого заблуждения и может являться формой адаптации к стрессу. Чего-чего, а стресса в те далекие времена людям хватало! И если стресс не преодолен, то синдром становится опасным. К нему присоединяются сверхценные идеи, которые почти не поддаются коррекции. Зигмунд Фрейд сравнивал таких больных с детьми, которым свойственно переоценивать мощь своих желаний, и пациентами с неврозом, панически избегающими каких-то конкретных мыслей из-за боязни, что они осуществятся (нечто вроде веры в сглаз).
Чтобы рассмотреть этот феномен, нет необходимости углубляться в далекое прошлое. Об эпидемии «веры в колдовство» в конце 1980-х и начале 1990-х годов пишет Виталий Анатольевич Жмуров – известный российский психиатр, кандидат медицинских наук и профессор – во втором издании «Большой энциклопедии психиатрии» за 2012 год: «Вероятно, можно утверждать, что такого распространения, как в постсоветский период, начиная с 90-х годов XX столетия, сектанства, мистики, оккультизма и целительства в бесчисленных их вариантах наша страна не знала даже во времена разлагающейся царской России, когда фактическим советником государя Николая II был сектант-хлыстовец Распутин. Ущерб, который наносит пандемия оккультизма, определить невозможно даже при всем желании в виду отсутствия соответствующей научно обоснованной методологии, но представляется, что он велик как в целом, так и в том, что касается психологического благополучия и психического здоровья нации. Его, похоже, потому и не замечают, что он столь велик (как у И. А. Крылова: “слона-то я и не приметил”). Эта проблема в “новой России”, как полагают некоторые исследователи, возникла главным образом в связи с проводимой в стране культурной политикой с опорой на ложные, чуждые ценности, разрушением сложившейся и отнюдь не самой плохой системы образования, распадом научных институтов, “утечкой мозгов”, а также депрессией, растерянностью основной массы населения, утратой перспективы развития ставшей фактически колониальной страны, движущейся под руководством политического олигархата к своему распаду».
Наши матери, отцы, деды и бабушки в свое время заряжали воду у известного «телемага» Кашпировского в не самые благополучные 1990-е годы. Что уж удивляться неврозам бедных женщин, страдавших от голода, холода, эпидемий, войн и всякого другого насилия в тот железный век, который звался Новым. От таких испытаний можно было не только подписать договор с дьяволом и назвать себя ведьмой, но и совершить нечто худшее.
Иногда мишенью обвинителей становились женщины, которые искренне верили в Бога, никаких договоров не подписывали (а порой и вовсе писать не умели), но выполняли роль народных врачей. Речь идет о знахарках, повитухах, травницах, костоправах, гадалках и другого рода врачевательницах. В деревнях, да и во многих городах, они зачастую предоставляли единственный доступный вид медицинской помощи. И ухудшение состояния больных воспринималось как результат намеренных действий, после которого следовало обвинение в колдовстве.
Рывок в области медицинских наук, который привел к настоящей революции, произошел только в начале XVII века, в то время, когда активный этап охоты на ведьм уже закончился. С философским обоснованием опытно-экспериментального исследования природы выступили Фрэнсис Бэкон и Рене Декарт. Будучи противниками схоластики («Схоластика бесплодна, как посвятившая себя Богу монахиня», – говорил Бэкон), они положили начало рациональному способу познания действительности. Не исключая значения симптоматического лечения, которое в основном практиковалось раньше, они и их последователи утверждали, что эффективным может быть только то лечение, которое воздействует на причину болезни.