Охотница. Игра на жизнь. Книга четвёртая
Шрифт:
___________________________________
Хорошей всем недели))
Спасибо, что вы есть ^^
Глава 17
Я никогда прежде не была в этой части замка. Кабинет деда располагается в другом крыле, но туда нас ведут всё теми же тайными ходами, при этом король
Тем не менее, мы оказываемся в мрачном помещении, заставленном книгами, только втроём, без сопровождающих, оставшихся за дверью, и мне кажется, это неспроста. Дед опускается в массивное кресло за столом, не сводя с нас внимательного, препарирующего взгляда, а потом, нервно и задумчиво побарабанив по деревянной поверхности, выносит приговор.
– Я обязан вывести вас обоих перед всеми и наказать в назидание. По законам вы должны получить десять ударов ядовитой плетью, - звучит непримиримо.
– Но я так же могу дать выбор.
Мы с охотником, готовым вот-вот броситься в атаку, переглядываемся и как-то интуитивно понимаем, что это будет вовсе не тот выбор, который бы хотелось иметь, однако за неимением иных вариантов, готовы рассмотреть всё.
– Ваше Величество, - обращается к деду мужчина, - не наказывайте принцессу. Я готов понести это наказание за неё.
Мне хочется вмешаться, и я даже смотрю на хищника предупреждающе, но судя по его упрямому взгляду и напряжённым скулам, своё он будет доказывать до последнего. Почему он меня выгораживает? Почему он сказал, что вытащит меня, будто знает, что я здесь в ловушке? Впрочем, спроси я об этом ранее, наверняка не ответил бы…
– Примете двадцать ударов за неё?
– с сомнением тянет король.
– Ваше Высочество отдаёт себе отчёт в том, что не сможет двигаться после такого количества яда? Как Вы будете участвовать в отборе, лёжа на кровати и борясь с галлюцинациями и болью? Другие и после пяти не могут подняться.
– Я уверен, что справлюсь.
У меня замирает сердце. Он не может пойти на такое ради моей безопасности! А я? Что я могу сделать? Мне следует думать о ребёнке, но и участь этого мужчины мне небезразлична.
– Дедушка, - сама обращение к нему меня коробит, словно я прежде никогда не произносила этого слова, а если и произносила, то точно не в его присутствии, - неужели нет другого способа? Я виновата, что зашла туда, значит, моё любопытство тоже должно быть наказано.
Мне кажется как минимум непонятным, почему дед не интересуется тем, что охотник делал там же, но ему, видимо, и не требуется ответ. Всё слишком очевидно для самого хитрого и коварного стратега, как Дерек ин Виарре.
– Что ж, раз вы оба такие самоотверженные, - почти искренне усмехается он, - то у меня есть предложение.
Мы выжидательно смотрим на него, как на вершителя судеб, что сейчас может отправить нас в самое пекло или облегчить страдания, но последнего не происходит.
– Он получит свои десять ударов, - как назло делает паузу король, наслаждаясь
На секунду время останавливается, и я надеюсь, что мне послышалось, вот только всё происходит на самом деле. Взгляд деда пронизывает насквозь, проверяет на прочность мои нервы, от которых, кажется, уже мало, что осталось, а я беспомощно смотрю на стоящего рядом воина.
– Всё в порядке, - успокаивает охотник.
– Это не смертельно, а рука у Вас, я уверен, лёгкая. Мне даже завидовать будут, если другие наследники узнают.
– Да что за мазохисты могут такому завидовать?
– возмущаюсь, вызывая у мужчины намёк на улыбку, пока моего ответа ожидает Его Величество, и мне остаётся только едва слышно произнести: - Хорошо. Я это сделаю.
Старый изверг поднимается, довольный поворотом событий, а через пару мгновений нас вновь сопровождают двое мужчин, только теперь мы выходим на улицу. Холод не ощущается так сильно, как тупая боль от осознания того, что мне всё-таки придётся причинить вред кому-то, но я просто должна, иначе охотнику будет гораздо хуже. Я стискиваю зубы, пока мы идём, креплюсь, как могу, а когда добираемся до страшного и знакомого на вид дерева, от которого исходит запах гнили и тлена, король останавливается именно здесь.
– Тут не будет свидетелей, - сообщает он, а после с охотника срывают рубашку, обнажая его по пояс, и моему взору предстаёт жилистая спина.
Я не знаю, что привлекает внимание больше – необычное, явно умирающее дерево или всё же мужчина, опущенный на колени в окружении снега, но как только мне в руки отдают плеть, всё внимание концентрируется на ней. Хвосты выглядят смертоносно с острыми шипами на каждом, и мне делается физически плохо, стоит лишь представить, как они вопьются в его кожу. А ноги, будто преодолевая невесомость, делают шаги, пока я не останавливаюсь, рассматривая эти напряжённые в ожидании мышцы.
– Десять, Рина, - напоминает дед.
– Я буду считать. Приступай.
Охотники крепко удерживают хищника за плечи, и всё внутри меня протестует против таких мер, но ладонь стискивает рукоять, я замахиваюсь и делаю первый удар. Он только дёргается, не произнося ни звука, а мне от этого не легче – хочется, чтобы кричал и лучше всего оскорбил меня, однако вместо этого молча терпит пытку. Я только краем уха слышала о яде терновника, но могу сказать, что уже сейчас мужчина испытывает ужасающее жжение в венах, а вот после будет ещё хуже, и потому я стараюсь закончить всё быстрее. Ради нас обоих.
С каждым новым замахом тёмные капли летят на снег, впитываясь в него, и во мне зреет необъяснимая уверенность, что это дерево их пьёт, вбирая корнями. Мысль пугает, но я всё больше уверяюсь, что дед выбрал это место не просто так. Почему? Он проверяет охотника? Но что хочет доказать?
– Десять, - возвращает меня в реальность его голос, и я роняю плётку, кажущуюся неподъёмной, как и моя рука.
– Можешь считать, что прошёл дополнительный этап отбора, - бросает напоследок король, а потом говорит мне: - Тебе запрещается бродить вне своей комнаты. Уведите её. Я провожу нашего гостя сам.