Охотница
Шрифт:
Миссия оказалась много сложнее, чем Кэт представляла себе. Маневрировать среди мелей и рифов между Мартином Ле Лупом и его не менее упрямой дочерью казалось теперь почти невыполнимой задачей.
Кэт не винила Мег. При всех своих талантах та была всего лишь маленькой девочкой, отчаянно желавшей получить одобрение отца. Вот Мартину следовало бы не рисковать дочерью. Но этот мужчина был слишком ослеплен собственным «я», чтобы видеть очевидное.
Что ж, придется ей объяснить месье Ле Лупу ошибочность его выбора. Она увезет Мегаэру и благополучно доставит ее на остров
ГЛАВА 4
Мартин шел большими шагами по безмолвному коридору, прикрывая огонек свечи, чтобы она не потухла. Все его домочадцы давно улеглись. Ему не в первый раз приходилось бодрствовать, когда все на свете уже погрузилось в сон. И в те дни, когда он промышлял воровством в Париже, и в ту пору, когда служил у короля Наварры, многие свои дела он проворачивал под покровом ночи. Надев плащ с капюшоном, завязывающимся на шее, прикрепив шпагу и кинжал к поясу, он собирался ускользнуть из дома на ночную встречу со своим патроном. Но прежде он должен был убедиться, что все двери и окна заперты на засовы, и обязательно посмотреть на дочь.
Приоткрыв дверь спальни Мег, Мартин на цыпочках прокрался внутрь. Девочка, словно принцесса из сказочной башни, спала в комнате, расположенной в самой высокой части дома.
Комнату до отказа заполнили всем, что преданный до умопомрачения папаша дарил дочери. Сундуки, набитые прелестными платьями, позолоченная арфа, корзиночка для рукоделия с горой шелковистых моточков, полки с множеством книг, небольшой письменный стол.
Мартин поставил свечу на стол, чуть сдвинув в сторону чернила, перо и бумагу, на которой Мег упражнялась к переводе какого-то пассажа с латыни на английский. Сам не слишком усердный в науках и не получивший систематического образования, Мартин гордился достижениями дочери, хотя иногда ее жажда познания и приводила его в смятение.
Его друзья – сестры Шени – без сомнения, были бы готовы изжарить его живьем за подобные мысли, но Мартин опасался, что для женщины не всегда хорошо быть слишком умной. Конечно, мать Мег когда-то… Мартин сцепил зубы и пресек все мысли о Кассандре Лассель. Он приблизился к кровати Мег и, изо всех сил стараясь не разбудить ее, осторожно отодвинул полог кровати из индийского шелка. На огромном и толстом матраце, набитом пером, девочка казалась совсем маленькой и хрупкой.
Он с удовлетворением убедился, что она крепко и безмятежно спала. Он боялся, как бы события этого дня не стали причиной дурных снов. Мег давно уже не мучили кошмары, и Мартин решительно ограждал дочь от всего, что могло вызвать их повторение.
Девочка заснула, как это часто случалось, над своими сокровищами. Маленькая шкатулка, инкрустированная перламутром, так и осталась лежать открытой на кровати. Мартин увидел медальон на серебряной цепочке, он разбудил в нем воспоминания. Овальную поверхность украшало изображение волка, воющего на луну. Под открывающейся крышкой были искусной работы миниатюрные часы и выгравирована надпись: «Твой до скончания времени».
Он
Не будь он таким слепым, он давно понял бы, что Мири никогда не сможет принадлежать ему, что она слишком сильно любила Аристида.
Мартин положил медальон обратно в шкатулку. Боль от потери Мири притупилась, превратившись в сладостно-горькую печаль. Они расстались друзьями, и она отдала медальон его дочери в тот день, когда они с Мег уезжали в Англию.
Случалось порой, поздними ночами, когда дом совсем замирал, а он продолжал нести свою одинокую бессменную вахту у постели дочери, он все еще начинал тосковать по Мири. Моn dieu, как он обожал эту женщину!
Мири часто пеняла Мартину, что он видит в ней какую-то недосягаемую небожительницу и относится к ней (впрочем, и к своей собственной жизни тоже) как к необыкновенному романтическому приключению. Вероятно, она была права. Иногда ему казалось, что он впервые узнал, что такое по-настоящему любить другого человека, только тогда, когда стал отцом.
Поставив шкатулку на полку, Мартин вернулся к кровати Мег. Он подтянул покрывало на ее худенькое плечико и отвел со лба прядь ее шелковистых каштановых волос.
От его прикосновения девочка зашевелилась и устроилась удобнее, уткнувшись в подушку. На Мартина нахлынуло почти мучительное чувство любви к своему ребенку.
Да он с ума сойдет, если потеряет ее. Может, Кэт и права, и он ведет себя как дурак, не обращая внимания ид предостережение Арианн. Возможно, умнее было бы сгрести Мег в охапку и бежать. Но куда бежать и что делать там, куда убежишь?
На остров Фэр? Поближе к необычному мистическому воздействию этого странного места, к соблазнам древнего знания и многочисленным дочерям земли? Магия, пусть даже и самого доброжелательного рода, вела к бездне и опасности. За эти годы Мартин приложил невероятные усилия, чтобы изгнать все это из мира Мег.
А что, если просто опять попытаться исчезнуть вместе с Мег?.. Но он и так навязал дочери достаточно жизни беглянки, когда они впервые прибыли в Англию и он присоединился к труппе бродячих актеров Роксбурга. Ему приходилось оберегать нравственность Мег в мире скверных низкопробных таверн, среди непристойной болтовни, но частенько и они были вынуждены убегать от какого-нибудь пуританского пастора, решившего оградить своих прихожан от пагубного влияния охальников-актеров. Их преследовали собаки, констебли и олдермены, вооруженные вилами.
Такое безалаберное существование вполне удовлетворяло самого Мартина, но подобная жизнь не подходила для его малютки.
Нет! Это Мартин решил твердо. Он крепко сжал зубы. Он слишком упорно трудился и слишком часто рисковал ради лучшего будущего для Мег, чтобы теперь поддаться панике и бросить все.
Ему просто необходимо проявить больше бдительности, нанять еще слугу, или лучше двух крепких парней, чтобы те патрулировали сад и внимательно наблюдали за домом. И пригрозить содрать с Агаты Баттеридор шкуру, если старуха когда-нибудь снова выйдет из дома с Мег.