Охотничьи тропы
Шрифт:
— Вот скажи: «Отдай дом» — отдам!
Владелец Гринера не шел ни на какие уступки, и Федор Андреевич, огорченный, повернулся к двери и увидел нас.
Так началось мое знакомство с Федором Бабиным.
Был уже поздний вечер, когда под окнами заскрипел снег и раздались звонкие голоса. Раскрылись ворота и во двор въехали сани.
— Подогрей-ка, мать, чаек да ужин готовь, — весело сказал Бабин. — Добытчики мои заявились. С чем же они пожаловали?
Раскрылась дверь, и в комнату вошла стройная, невысокая, с такими
— Знакомьтесь — дочь Ульяна, — сказал Бабин.
Вот она какая, добытчица пушнины! Даже не подумаешь, что такая девушка с волками управляется.
Следом в комнату вошел плотный широкоплечий паренек лет шестнадцати. Ростом, шириной плеч, русыми волнистыми волосами он походил на отца.
— Сын Николай, — сказал Федор Андреевич.
Мы поздоровались.
— Мама, прибери там, в сенях… — из скромности не называя добычу, сказал Николай.
Вокруг стола собралась семья Бабиных. Вскоре пришла из клуба младшая дочь Анна. Мы беседовали до глубокой ночи о городских новостях, об охоте, о зимнем промысле.
С той поры я часто бывал у Бабиных, проводил у них долгие зимние вечера, ходил на охоту вместе с ними.
Многие из рассказов Федора Андреевича и молодых охотников Бабиных остались у меня в памяти, и я записал их.
Уля проснулась от какого-то необычного звука. Она открыла голубые заспанные глаза и увидела перед собой огненно-красную живую лису.
Отец принес ее рано утром вместе с двумя другими убитыми им лисами.
Эта краснушка попалась в капкан.
Федор Андреевич накинул на нее полушубок, потом связал и принес домой — показать детям.
Уля села на кровати, свесила ноги, потерла глаза кулачками, откинула русую косичку. Радостно засмеявшись, она вдруг протянула к лисе руку, желая ее погладить.
Острая мордочка оскалилась, в глазах сверкнула ярость. Не успела девочка отдернуть руку, как лиса вцепилась в нее.
Укушенное место долго болело. Уля ходила по комнате и, заглушая боль, тихонько напевала:
«Лиса лисучая, лиса кусучая».
Неделю Уля не могла помогать матери возиться со шкурками зверков, добытых отцом.
Как-то в воскресный день отец пришел с новым ружьем, которое он только что купил у приезжего человека.
— Ну, дочь, — весело закричал с порога Федор Андреевич, — идем ружье пристреливать. С лисой ты познакомилась, знакомься теперь с ружьем. Учись стрелять. Как никак — девять лет тебе!
Отец установил мишень на огороде, отмерил пятьдесят шагов и подал дочери ружье.
— Давай, бей с легкой руки, Ульяна.
Она положила на изгородь тяжелые стволы, прицелилась с помощью отца и, зажмурившись, нажала спусковой крючок.
Грохот выстрела,
— Здорово, доченька! — рассмеялся отец. — Коли ты, зажмурившись, попадаешь, то глядя совсем без промаха будешь бить.
Шестилетнего Николая он иногда брал с собой на промысел — ловить хомяков и сусликов капканами.
Когда сын уставал, отец садил его себе на плечи и так нес километр-другой. Коля отдыхал и шел снова.
Они приходили на место, когда майская яркая заря начинала двигаться от запада к востоку. Степь затихала. Уходило на покой все, что жило днем.
Федор Андреевич расставлял по кругу тридцать — сорок маленьких капканчиков.
Они вдвоем забирались в полынь и ожидали ночи.
Горьковатый полынный запах смешивался с ароматами степных трав. Под легким ветром чуть слышно шептали что-то друг другу листья осин.
Все ярче разгорались, едва видимые с вечера, звезды. Выплывал багровый диск луны. Поднимаясь, он голубел, и степь окрашивалась в таинственные тона лунного света.
Коля лежал, прижавшись к отцу, и слушал ночную степь. Вот затрещал в траве кузнечик, ему отозвался другой. Пролетела над ними, мягко взмахивая крыльями, большая птица. В траве кто-то свистнул.
— Видел — сова на добычу отправилась! — шепнул Федор Андреевич. — А это вон суслик свистит.
Вдруг от места, где отец расставил капканы, раздался пронзительный визг.
— Есть один, — тихо сказал отец, поднялся и пошел к капканам.
Он вернулся с хомяком в руках. Грызун старался вывернуться и повизгивал.
— Сейчас мы представление устроим, — сказал Федор Андреевич. Он взял прутик и ударил им хомяка по боку.
Грызун завизжал пронзительно и громко. Федор Андреевич ударил его еще раз, визг повторился.
И тотчас же вокруг, по ближнему полю раздались ответные голоса. Отовсюду к ним спешили хомяки, услышавшие визг сородича.
Два раза в ночь отец освобождал капканы.
К утру, собрав больше четырех десятков грызунов, они возвратились домой.
— Мы сегодня с тобой, сын, шкурок добыли на целую шубу, да хлеба сберегли пудов сорок. Каждый хомяк на зиму запасает больше пуда, — сказал отец, подходя к воротам дома.
Когда Николаю исполнилось восемь лет, он уже умел делать петли на зайцев, ставить капканы на грызунов, пробовал выслеживать зверя.
Коля учился во втором классе, вместе с Леней Морковиным. Они дружили. Вместе катались на лыжах, вертелись возле Федора Андреевича, ходили с ним на охоту.
Сегодня они пришли из школы к Николаю. Черноглазый, шустрый и худенький Леня что-то таинственно шептал Коле. Вместе они возились в кладовой, укладывали что-то в мешки. Мальчики встали на лыжи и пошли по волчихинской дороге за деревню.