Охотничьи тропы
Шрифт:
— Всех зверей не переловишь, а тебе уж время за книги…
Возвращаясь домой, Андрюша чувствовал тяжесть за своей спиной: там, в мешке, лежало пять косачей и четыре шкурки зверков.
Дома он все подробно рассказал матери о жизни на пасеке, охоте и, наконец, пожаловался:
— А лису так и не удалось поймать… Ходит кругом, а в капкан не попадает… Хитрая!.. Ну, подожди, дойдет и до тебя черед!..
Все шкурки он отнес в заготконтору, а с парой косачей явился в военный госпиталь. Сестре, встретившей его у двери, важно сказал:
— Я хочу видеть комиссара…
— Зачем тебе комиссар?
— Нужно и, пожалуйста, поскорее…
Когда комиссар вышел, он ему доложил просто:
— Товарищ
— Это очень хорошо, молодой человек. Как твоя фамилия?..
— Андрей Надымов… До свиданья, мне завтра в школу, надо подготовиться…
Уже от двери, на вопрос комиссара: «где учишься», — ответил:
— В девятой школе…
А утром, в школе, его плотным кольцом окружили ребята, поздравляли и с нетерпением ждали рассказов об охоте.
— Откуда вы знаете? — удивился Андрюша.
— Об этом весь город знает и что ты косачей в госпиталь отнес — известно. В газете напечатано, — заявили ребята почти в один голос.
Незаметно подошел учитель.
— Ну, здравствуй, охотник! — Андрюша застыдился и опустил глаза. — Тут ничего плохого нет и стыдиться нечего, — ободряюще сказал Николай Иванович. — Твой поступок благородный… Ну, а дальше как будем: учиться или охотиться?
— Учиться!.. — твердо ответил Андрюша, а про себя добавил: — И охотиться…
Илья Мухачев
СОБОЛИНАЯ ДОЛИНА
Леонид Попов
В ДАЛЕКОЙ ТАЙГЕ
1. СТАРИК ВАСИЛИЙ
Прошлой осенью старик Василий, знатный охотник нашего колхоза, отправляясь в далекую Нюйскую тайгу на промысел, взял с собой молодого парня Уйбааскы.
Парню никогда раньше не приходилось бывать далеко в тайге, все больше промышлял возле родного улуса, — понятно, с каким волнением и с какими надеждами он собирался в этот ответственный и далекий поход.
Ну, а старику Василию — это давно знакомое дело. Собирается он медленно, но уж ничего не забудет, что пригодится в тайге. Аккуратно уложит все необходимое на нарточках, осмотрит, закурит прогорелую трубочку и зашагает размеренным, неторопливым шагом к намеченной цели.
В этом году старику Василию исполнилось 69 лет, из них 55 лет он занимается охотой. В погоне за зверем он прошел вдоль и поперек густые леса, бесконечные реки и долины, топкие болота и голубые озера Нюйской тайги. На своем веку он добыл медведей, волков, лосей и диких оленей в четыре раза больше своего возраста; в два с лишним раза больше — лисиц, соболей и росомахи, а белок столько, что и сосчитать не может.
Несмотря на свой возраст, старик Василий еще здоров, бодр, проворен и в далеких переходах как будто вовсе не утомляется. Не всякий молодой может потягаться с ним в выносливости.
Уйбааскы шел в первый раз в далекий путь, и старик не хотел его утомлять, делал все неторопливо, чтобы тот приглядывался и запоминал все необходимое в нелегком труде охотника.
2. БЕЛАЯ ПАЛАТКА
Вершины высоких гор, постепенно снижаясь, исчезают в чаще леса. Вокруг — угрюмая, нетронутая тайга, вековечные деревья, нагромождения бурелома. С гор, как белые веревки, легли русла речек, прорезывающих тайгу. Это истоки реки Нюи, изобилующей разнообразным зверем. Здесь нет человеческого жилья, безлюдье и покой. Лишь изредка тишину нарушает вой голодного волка или рев рассерженного медведя… На берегу маленькой безымянной речки, словно лебедь, белеет палатка охотников. В посветлевшем небе гаснут звезды, а на востоке разгорается заря. В палатке спят головами в противоположные стороны старик Василий и Уйбааскы. Старик кашлянул, повернулся с боку на бок и открыл глаза. Он полежал с минуту, потом быстро сбросил с себя оленью доху и заячье одеяло, сел и тронул рукой Уйбааскы.
— Пора вставать, друг!..
Уйбааскы вскочил и быстро стал одеваться, чтобы старик не сказал, что он ленив. Он вытащил обувь из-под медвежьей шкуры, служившей им постелью, и, пока обувался, старик уже был на ногах.
— Если торбаза класть под постель, — сказал он, словно про себя, — то они всегда будут теплыми и сухими…
Старик двигался медленно, а все у него выходило быстро, и Уйбааскы никак не мог поспеть за ним. Не успел он прибрать постель, а у старика уже запылала маленькая железная печка и на ней стоял почерневший от времени чайник с широким дном. Палатка быстро наполнилась теплом.
Пока пили чай, в тайге стало совсем светло. Покормив собаку, старик закурил, осмотрел ружье, потер его и, взяв своего четвероного друга на веревку, вышел из палатки.
— Ну, Уйбааскы, пойдем разведаем, какой зверь живет в этих местах… — и спокойно зашагал в тайгу, зорко поглядывая по сторонам.
Тяжелый, мокрый снег начал валить медленно и густо…
3. МЯГКОЕ ЗОЛОТО
Снег вскоре перестал. Земля побелела, словно ее накрыли белым заячьим одеялом. Шедший впереди старик Василий вдруг остановился. Указательным пальцем он показал на чьи-то следы.
— Что это такое? — спросил Уйбааскы.
Собака Моойтурук с визгом стала нюхать снег, махать хвостом, готовая вырваться и пуститься по следам зверя.
— Это следы бурундука… — разочарованно сказал Уйбааскы.
— Тише, — шепнул старик и посмотрел на Уйбааскы ясными веселыми глазами. — Тише, друг…
«Чему он радуется, ведь это всего только следы бурундука?»— думал Уйбааскы. Старик тронулся вперед. Вглядываясь в следы, Уйбааскы замечает, что они несравненно крупнее, чем у бурундука, да и шаг пошире.