Охотник за головами
Шрифт:
Гретеннир был очень стар и не выглядел моложе, когда служил еще прадеду Парамонды. Неизвестно, с помощью чего маг продлял свою жизнь, да и ни деда, ни отца правящей королевы это не интересовало. То, чем он занимался, не приносило вреда Бретоньеру, а скорее, наоборот, только пользу. Маг никому не сказал про подмену камня. Кроме него, об этом знал только двараг-гранильщик, обтачивающий камни. Так бы никто и не узнал о подмене и о том, зачем старый маг ее совершил. Если бы, как это всегда бывает в старинных сказках и легендах, не вмешался злой противник придворного мага.
Именно в те времена
На этом месте охотник перебил захмелевшего лучника, прося его не вдаваться в историю, а подробнее сосредоточиться на продолжении собственного рассказа.
– Это невежливо перебивать на таком интересном месте. – Хорса икнул и наполовину приподнялся в своей бадье. – Черт, остывает уже… Ладно-ладно, я продолжаю…
Придворный маг Гретеннир отправился бороться с черным колдуном из Абиссы. Он победил, но назад его привезли еле дышащего. И тогда старик рассказал своей королеве про замену камня и про то, зачем он это сделал.
«Теперь, – сказал Гретеннир, – эта корона будет талисманом твоим и королевства. И пока она на земле Бретоньера и венчает твоих потомков, Бретоньер будет великим». Вот так говорило предание о венце Парамонды.
– Агнесс – одна из этих потомков? – Освальд отхлебнул пива.
– Да. Полторы сотни лет назад, во время войны, трон заняла другая семья, которая смогла спасти Бретоньер. А корона осталась у семьи де Брие.
Усталость и пиво начали делать свое дело. Хорса заметно клевал носом, размякнув в горячей воде.
– Эй, Хорса, погоди спать, а то утонешь. А ваш главный министр знает об этом?
– Что?.. А, конечно… Он, зараза, все знает… Эххх, если бы господин Гастон был моложе, он не строил бы, и-ик, из себя короля…
Освальд вытерся насухо, надел чистое белье и пошел к двери. Хорса начал посапывать, по самую шею погрузившись в остывающую воду. Разбудить его охотник не смог. Пришлось подложить под голову его собственную свернутую куртку и уйти, надеясь, что лучник не утонет до прихода Жака.
Музыкант уже закончил мучиться со струнами и сидел тихонько в уголке, настраивая гитару. Охотник сел рядом и начал выкладывать на стол свое оружие. Музыкант обернулся к нему уже при первом металлическом лязге. А чем дальше, тем больше его глаза расширялись. Освальд улыбнулся про себя, вполне его понимая. То, что сейчас легло на стол, вполне могло составить арсенал трех, а то и четырех человек. Тяжелая шпага, меч в потертых ножнах, короткая и широкая дага со сложной гардой и перекрестьем, метательные ножи, два кастета с шипами, несколько остро отточенных звезд с четырьмя лучами и точильный брусок. Придирчиво осмотрел все и стал подтачивать. Есть ему тоже не хотелось, а идти спать было еще рано.
– Ты что мыться не идешь? – Он посмотрел на явно заинтересованного парнишку.
– Пока вы там трепались, – Жак вместе
– Дрыхнет. Надо сказать хозяину, пускай посматривают. Он здоровый, как медведь, нет никого желания тащить его оттуда.
– А, ясно…
Брусок равномерно вжикал по лезвию. Струны побрякивали. Каждый делал свое дело.
– Освальд?
– Что, Жак?
– Ты не пользуешься луком или арбалетом? Всегда только на расстоянии клинка?
Охотник пожал плечами, придирчиво посмотрев на украшенную чеканным узором дагу.
– Да нет, отчего же… Есть лук, он с вещами наверху. Арбалет был, надо бы новый завести. Тот мне нравился, надежный и удобный, бил далеко.
– А все эти новомодные штуковины, самопалы? Не пользуешься?
– Ненадежно… – охотник добрался до меча. Длинное и узкое, чуть граненое лезвие с тихим шипением выползло из ножен, перехваченных медными полосами. – Точности практически никакой, дальности тоже, тяжело таскать и целиться. Для строя оно было бы ничего, так мне и не в строю драться приходится. И дорого выходит, порох на вес золота. У кого в войсках есть роты самопальщиков? У Безанта, Нортумбера, в Тотемонде… все, пожалуй. Да и технологии никакой пока, так, баловство одно. Порох сыреет, фитили тоже. Слышал, что двараги на островах уже давно пытаются сделать что-то массовое на замену. Результата пока нет.
Музыкант понимающе кивнул и вернулся к инструменту. Протер деревянные части ветошью, смоченной в гвоздичном масле. То и другое музыкант выпросил у здешней поварихи. Освальд потрогал пальцем кончики лепестков метательных звезд, повернулся к нему.
– Жак…
– Что, Освальд?
– Ты откуда, говоришь, родом?
– Из Лиможана. Это недалеко от Бретоньера, южнее. Когда-то, давно, Лиможан даже входил в его земли, был ленным графством. Так что мы с Хорсой почти земляки.
– Ясно. Дай-ка свой меч, заточу получше. А ты в своем архиве что-нибудь читал про венец Парамонды?
Жак молчал. Очень задумчиво и красноречиво молчал, явно вызывая на откровенность. Освальд перестал вжикать, вопросительно посмотрел на него:
– Так читал или нет?
– Да, читал. Это очень важная часть в жизни королевства, сейчас мало кто там понимает, насколько она важна. Легенда всегда превращается в сказку, когда долго не востребована. А легенда о венце Парамонды занимает много места в исследованиях того времени. Просто все, связанное с магией, очень долго замалчивалось. Возможно, все изменится.
– А если потомки этой королевы поймут, что венец действительно может играть какую-то роль в судьбе королевства?
– Самое главное, чтобы кто-нибудь другой не понял это раньше. Не то такие дела могут начаться… – Жак нахмурился. Неожиданно тяжело и мрачно, что так не подходило к его открытому и доброму лицу. Охотник усмехнулся краешком рта:
– Ты очень интересный человек, музыкант. Извини за не совсем уместное любопытство, но… Мне кажется, что ты что-то скрываешь. Ладно, не вскидывайся, это твое личное дело. Я отдыхать пойду, спокойной ночи. И не забудь, напомни хозяину про нашего лучника.