Охотник за головами
Шрифт:
Освальд собрал оружие, завернув в куртку. Пошел по лестнице наверх, в комнату, которую ему отвел Годзерек. Находилась она в конце коридора. Рядом с тремя такими же. Самое главное, что в ней было окно, это преимущество. В случае чего всегда можно прыгнуть вниз. Если другого выхода не будет.
На столе стояла свеча в медном тяжелом шандале. Новая, без потеков воска. Но для того, чтобы она давала свет, ее следовало зажечь. Он этого не делал. А свеча горела. Свет пробивался в щель под дверью. Раздумывать Освальд не стал.
Одним движением
Давешняя смуглянка сидела, забившись в угол и закутавшись в одеяло. Расширенные от испуга глаза еще подозрительно поблескивали, а сама она уже начала смеяться.
– Ты всегда так заходишь?
– Нет, только когда не предупреждают о позднем визите… – Он положил шпагу на пол, рядом с кроватью, и вышел в коридор за остальным снаряжением. Вернувшись, запер дверь и, сев на кровать, начал стаскивать ботинки. Поставил у края кровати и не спешил тушить свечу. Девчушка перестала кутаться в одеяло.
Лениво красуясь точеным телом, потянулась. Закинула руки за голову, задорно качнув упругой, торчащей вверх грудью. Ребра четко проступили под тонкой натянувшейся кожей, тени от свечи заметались по упругому животу, мягко втянутому для пущей красоты. Освальд улыбнулся, глядя в ее весело блестящие глаза, качнул головой и начал снимать одежду. Девчонка надула полные вишневые губы:
– Я тебе не нравлюсь? Ты не обращаешь на меня никого внимания…
– Ты думаешь, должен был накинуться на тебя сразу? А твой хозяин вообще-то знает, что ты здесь? Ничего мне завтра не скажет?
Смуглянка улыбнулась, блеснув в полутьме почти ровной полоской зубов. Верхние передние чуть выдавались, делали похожей на белку. Такую очень аппетитную, темную, вкусно пахнущую женщиной белку. Освальд вспомнил ее имя, Вилька, подумал, что очень ей подходит. Одеяло спустилось еще ниже, оголив самый низ живота, странно гладкий для женщины с такими темными волосами. Внизу волос было мало, а те, что стали заметны в свете свечи, казались светлыми. За исключением совсем темной широкой полоски в центре.
– Эрнст знает, я сказала ему. Ты не думаешь, что я обычная дорожная…
Охотник подвинулся ближе, провел пальцами по внутренней стороне бедра, поднял руку выше. Девушка вздрогнула, закусив губу, вздохнула, порывисто и ожидающе.
– Не думаю. Какая мне разница.
– Ты мне просто понравился, а завтра, завтра вы идете в лес. Вот я и подумала… А-а-х.
– Кончай ты думать. Давай я лучше свечку потушу…
6
За окном расходился утренний туман и голосили петухи. Рыжий нахал, живущий на заднем дворе трактира, прокричал два раза, когда Освальд проснулся. Осторожно снял
Поверх льняной рубахи надел купленный по случаю жилет из плотной кожи. Из плотного мешка, в котором хранил небольшое имущество, достал кольчугу. Встряхнул, позволив себе лишний раз полюбоваться на матовые, черные кольца, тесно сплетенные одно к одному. Натянув через голову, расправил и закрепил ремнем. Поверх, подумав, надел куртку, плотно зашнуровал манжеты и высокое горло. Умирать он не собирался, на дворе хмурилось, а мочить кольчугу не хотелось. Ржу выводить куда сложнее, чем смыть пот.
Да и не особо тепло было на улице, если судить по холодному воздуху, сквозившему из-под двери. Застегнул широкий пояс, нацепил перевязи со шпагой и с дагой, удобнее расположив по бокам. Убрал ножи на положенное место за голенища и в ножны на поясе сзади. Перекинул ремень меча через левое плечо, застегнул, убедился, что он легко покидает ножны. Наклонившись, поцеловал девушку в смуглую щеку. Она не проснулась, только повернулась и покрепче обняла подушку с той стороны, где спал охотник.
Внизу пока никого не было. Купцы храпели в комнатах на этом же этаже. Годзерека в общем зале тоже не оказалось, зато из кухни доносился его голос, отдающий распоряжения проснувшимся поварихам. А вот во дворе раздавалось громкое фырканье, и уж точно не лошадиное.
Напротив крыльца, крякая под потоками холодной воды, стоял Хорса. Один из трех охранников, находившихся во дворе, равномерно окатывал его водой из заблаговременно принесенных ведер. Поневоле Освальд поежился. Хотя на дворе стоял конец сентября и днем было достаточно тепло, сегодня утро точно не задалось. Представив, каково приходится лучнику, он призадумался: чем же раньше занимался Хорса, если вот так, добровольно дает поливать себя ледяной водой и терпит такой холод.
– Что, голова не болит? – Ерничать было не очень красиво, но Освальд не удержался.
– Проходит, не дождетесь… – Хорса терпеливо выдержал последнее ведро и начал растираться, – Пошли, поедим, что ли?
Они уже заканчивали завтрак, когда сверху спустился музыкант. Заметив его, Освальд огорченно вздохнул. Ему нравился парень, и было бы очень жаль, если с ним что-нибудь случится. Он даже надеялся, что тот одумается и не пойдет с ними или хотя бы проспит. Хозяин его бы не пустил, в этом охотник был уверен. Но мальчишка проснулся и сейчас направлялся к ним.
Жак плюхнулся на лавку, стукнув мечом, который он прицепил у левого бедра. Учитывая меч и обшитый железом, затянутый на все ремни, плотный жилет, выглядел музыкант очень воинственно. Только казался невыспавшимся и нервничающим. Глаза у него были красные, с темными полосками под ними.
– Ты что, – грызя кость со шматком мяса, поинтересовался Хорса, – не спал совсем?
– Спал, – буркнул музыкант, – если бы Освальд не шумел за стенкой так громко, то точно выспался бы.