Охотники за ФАУ
Шрифт:
— Село сгорело. Свирепствовали гитлеровцы: создавали зону пустыни. А дальше к Днепру села уцелели. Ведь надо же!.. Сами колхозники их-отстояли… Выступили против поджигателей… Гитлеровцы даже коров расстреливали… Звери! — В глазах Сысоева он прочел осуждение своему многословию и торопливо, закончил: — Местные жители говорили — видели ваших незадолго до пожара… А некоторым удалось ведь укрыться в лесу… только теперь возвращаются. Так что надо надеяться…
— Я там был, — перебил его Сысоев. — Проезжал с командующим, узнавал. Мало надежды. Вот так!
— Товарищи офицеры! — скомандовал оперативный дежурный, и все вскочили. Вошли начштаба полковник Коломиец, замначштаба по политчасти полковник Ивашен-цев, подполковник Синичкин и начальник отдела кадров с майором, несшим толстый портфель.
Дежурный отрапортовал, что офицеры собраны, построил их в две шеренги.
— Вольно! — начальник штаба шагнул вперед и, бегло осмотрев офицеров, начал:
— Наши войска вышли к Днепру. В двух местах, на участке дивизии Бутейко, мы форсировали Днепр, закрепились на правом берегу и ведем упорный бой с контратакующим противником. За активное участие в оперативной передислокации армии, в боях при прорыве укрепленной полосы и при выходе на Днепр мы решили наградить отличившихся медалями «За боевую доблесть», «За отвагу». Знаю: некоторые заслуживают большего. Но штабных офицеров награждают скромнее. У каждого из вас есть возможность отличиться в будущем и заслужить ордена.
…Были награждены Сысоев, Степцов, Чернявский, Андронидзе, Авекелян, Помяловский.
Овсюгов и некоторые другие награждены не были. Лейтенант Баженов, в частности, награжден не был.
Он и огорчился, и обрадовался: «Хорошо еще, что не схватил выговор за задержку ночного радиодонесения».
Впрочем, лодки попали по назначению, и отсутствие радиосвязи, слава богу, не имело роковых последствий.
Когда начальство ушло, Сысоев подошел к Баженову и строго спросил, почему его не наградили. Пришлось рассказать о вызове к Синичкину, об отказавшей рации.
— Связисты утверждают, что временами ночью связь на коротких волнах нарушается, — закончил он.
Сысоев покачал головой и пошел к подполковнику Синичкину.
Вернулся он раздраженный.
— Невыполнение приказания вышестоящего командира — нарушение. Недонесение в срок — тоже нарушение.
— Все правильно!
— Дело не в этом. Медаль-то ты все же заслужил! Сдается мне, подполковник Синичкин решил, что ты хотел его
подсадить и поэтому не сообщил о продвижении войск. У нас, как и во всяком учреждении, довольно сложные взаимоотношения..
После совещания, чтобы не идти домой в тягостном молчании, Баженов начал рассказывать о поездке.
Сысоев знал о новом методе минирования: на других фронтах немцы уже применяли его, но подробности неизвестны. А на нашем фронте это первый случай. Сколько часов на описание «многоэтажной» мины с толстой чекой дал он Помяловскому? Даже не поручил?! Ошибка. Нельзя самому браться за все. Танковые окопы и маневрирование танками — тоже интересно! Пусть Помяловский опишет устройство танковых окопов, а Баженов — систему маневрирования. А вот что ночью нарушается радиосвязь на коротких волнах, это уже не первый случай. Поначалу объясняли неопытностью радистов, но это явление наблюдается и у опытных. Он, Сысоев, уже сообщал об этом
Особенно заинтересовал Сысоева рассказ о наших танках, подбитых неизвестным оружием. В хате он внимательно просмотрел зарисовки, дотошно расспрашивал, не обнаружил ли Баженов воронок, не заметил ли следов взорвавшейся мины. Как и Баженов, он пробовал догадаться, почему раненый немец бредил о «Фрау» и о патронах? Может, он командовал «Фойер!» (огонь), а не «Фрау»?
Он внимательно прислушался к рассказу о стальной трубке и обрывке электрического кабеля.
— Даже если б они при исследовании специалистами оказались деталями давно известноного оружия или даже бытового агрегата, все равно их надо было взять с собой, — сказал он наставительно. — Таков порядок. Ведь сам же подметил — трубка окрашена в зеленый цвет. Это цвет военной маскировки, он должен был тебя насторожить!
Баженов слушал, шагая по комнате; подошел к окну, понюхал красную цветущую герань.
— Нюхай, запоминай запах, — бросил Сысоев. — Тоже этакая «мелочь»…
— Запоминать?
— Пономарев из химотдела велел. Носит герань по всем отделам и настоятельно просит всех нюхать.
— Зачем?
— А затем, что, если почувствуешь где-либо запах герани, сейчас же надевай противогаз и объявляй химтревогу. А сейчас садись к столу и подробно опиши все, что как-то может быть связано с гибелью этих танков.
Сысоев позвонил в бронетанковый отдел — знают ли там о загадочной гибели двух танков у Гнилушки? Знают. А причины? Нет, не похоже на мины. Ну и неправильное у вас донесение. Мы тоже не знаем. Пока не знаем.
Смеркалось. Вдали затарахтел движок штабной электростанции, и над столом вспыхнула лампочка. Сысоев опустил на окно плащ-палатку.
Когда работа приближалась к концу, от оперативного дежурного явился вестовой с приказанием лейтенанту Баженову срочно явиться к шестому, то есть к члену Военного совета армии генералу Соболеву.
— Расскажите-ка, что это вы там натворили? — голос Сысоева выдавал сдерживаемую тревогу.
— «Расскажите вы ей, цветы мои…» — начал напевать Баженов, стремясь скрыть и свое беспокойство за показной шутливостью.
— Отставить, лейтенант! Член Военного совета без чрезвычайных причин не будет вызывать к себе лейтенанта. Ведь существуют и политотдел, и политуправление… Вид неряшливый! Какого черта у вас все время отвисает кобура!
— «Парабеллум» тяжелый.
— Добудьте портупею. Подтяните ремень потуже. Поправьте пилотку. Чуть вправо. И голову держите выше. Ваша так называемая выправка… Смотреть противно. Одно слово — скоростной выпуск… Наденьте шинель: может, пошлет с кем-нибудь из офицеров «сверху» на передовую.
Баженов быстро вбежал на крыльцо большого дома, в котором помещался генерал Соболев. Дорогу ему преградил рослый автоматчик.
Баженов попросил вызвать адъютанта. Автоматчик позвал второго автоматчика, и тот, выслушав лейтенанта, пригласил его зайти в коридор и подождать.