Охотники
Шрифт:
— Если маму убили за то, что она узнала… — я едва заставила себя договорить, — …как же вы с Джеком? Если вы тоже знаете… как же вы?
По губам Алекса скользнула слабая улыбка.
— За нас не беспокойся, Лила.
Я вытаращила глаза, гадая, понимает ли он сам, какую глупость сморозил.
— Вы сообщили полиции? Разве не полагается кого-то проинформировать? Может, ФБР?
Я уже не сидела, прислонившись к валуну, а стояла и орала ему в лицо:
— Если вы знаете, кто ее убил и за что, — почему к ним
Алекс смотрел на меня с той же полуулыбкой. Я его не понимала.
— Лила, а мы кто, по-твоему?
Я смутилась.
— Мы с Джеком профессионалы. Мы прошли лучшую подготовку, чем полицейские и федералы. Мы лучше снаряжены, и разведка у нас лучше, чем у любого государственного органа. И все это используется, чтобы найти убийц твоей мамы.
Меня охватило недоверие. Но не успела я открыть рот для едкого замечания, как на лицо Алекса упала тень, и я увидела его по-новому, как незнакомца. Не друга детства, а лейтенанта Уэйкмена. Словно долго смотрела на картинку из точек, и вдруг изображение сложилось. Неожиданно он показался мне страшноватым — словно вырос на шесть дюймов.
— Потому вы и вступили в свою бригаду? — Теперь все складывалось.
— Да.
Ясно, почему Джек решил бросить университет.
— Все равно не понимаю, при чем тут ваша работа.
Он неловко помялся, словно я его поймала.
— Я же сказал, мы используем разведку.
— Да, который раз это слышу, но все равно не понимаю. — В моем голосе прорвалось нетерпение.
Алекс отвернулся, глядя на океан. Я решила зайти с другой стороны.
— Кто такая Саки?
— Мы хотим с ней поговорить.
— Зачем? Она связана… с теми? — Мой ум усиленно работал. Кто бы мог подумать, что Саки — такой источник знания. А с виду собственного расписания не смогла бы запомнить.
Алекс покачал головой.
— Нет, просто она могла бы помочь нам в поисках.
Я помнила, что эту формулу используют детективы, когда точно знают, что кто-то виновен как черт, но не могут этого доказать. Пока.
— А еще таинственней нельзя?
— Можно, — серьезно ответил он.
— Ну какие слова мне найти, чтобы вы отказались от роли мстителей? Скажи, и я повторю!
Алекс с грустью взглянул на меня.
— Извини, Лила, ты нас не остановишь. Из-за твоей мамы мы поступили на службу. Надеялись выйти на убийц. И почти вышли. Мы совсем близко… — В его горящих глазах плясали янтарные искры. — Но дело уже не только в этом. Мы сражаемся за что-то большее и будем продолжать, даже когда их схватят.
Я молчала. Процессор у меня в голове был перегружен. В нем не осталось места. С чем же они сражаются? И за что? Все стало таким нереальным, что на полсекунды мне почудилось, будто я стою в ступоре в лондонском переулке, а все это мне привиделось.
— Ну вот. Я сказал все,
Мягкое прикосновение его ладони вернуло меня к реальности. Такой удар тока невозможен в выдуманном мире.
— Но… — Весь мой запас слов растаял при виде подтянутого загорелого живота, открывшегося, когда Алекс вскинул руки над головой. Внутри опять пронесся вихрь страха пополам с отчаянием.
— Нет, Лила. Я тебя вытащил на пробежку, потому что знал, что ты хочешь спросить, и хотел поговорить не при Джеке. Но я уже сказал на эту тему все, что мог, дальше тебе придется мне доверять.
Еще бы я ему не доверяла! Жизнь бы доверила. Но как же много он недоговорил. И наверняка о плохом. Моя попытка переубедить провалилась целиком и полностью. Все вышло не так, как задумывалось.
Оборвав разговор, Алекс снова потрусил по дорожке, неторопливо двигаясь впереди меня. Выбравшись на залитую гудроном бетонку, мы побежали посередине дороги. Я почти не замечала ни маршрута, ни объезжавших нас машин — в голове были мысли только о том, что Алекс и мой брат ввязались в очень опасное дело, как будто это была просто игра, не грозящая им смертью. А ведь на самом деле грозила.
Я споткнулась и упала, едва успев выставить руки. И осталась стоять на четвереньках, тяжело дыша от боли в разбитых ладонях. Перед глазами чернели липкие зерна покрытия. Привела в себя рука Алекса на плече. Он легко поднял меня на ноги, перевернул ладони. Я поняла, что он обращается ко мне, и помотала головой, слепо уставившись на его губы.
— Ты как, нормально? Дай-ка посмотрю.
Алекс бережно смахнул приставшую грязь, открыв исцарапанные подушечки ладоней. Я поморщилась от жалящей боли — словно погрузила руки в осиное гнездо. Он крепко держал мои запястья.
— Нормально?
— Да. — Я не могла на него смотреть.
— Уверена? — Пальцы Алекса твердо сжимали запястья, и мне это нравилось, хотелось, чтобы он сжал еще крепче.
Я подняла глаза. Он выглядел таким встревоженным, что я догадалась — речь не о ссадинах на ладошках.
— Я не хочу, чтобы вы этим занимались! — вдруг выпалила я.
Алекс кивнул.
— Знаю.
Я подождала немного, надеясь услышать: «Ладно, тогда не будем, передадим это дело копам», но не дождалась. Молчание, вместо слов, заполнил щебет какой-то птицы.
— Лила, — мягко заговорил Алекс, — я ведь сказал тебе вчера: с нами ничего не случится.
— Дай слово.
Глаза у него потемнели, на скулах вздулись желваки.
— Даю слово. Теперь пошли, тебе надо помыться.
Я обмахнула липкие от царапин колени и вздохнула. Дальше мы двинулись легкой трусцой. Колени протестовали при каждом шаге, когда кожа натягивалась и сжималась. Потом боль стала непрерывной. До сверхнового здания оказалось всего несколько сот метров.