Охотники
Шрифт:
«Дыши!» — напомнила я себе. Это Алекс. Не Джек. Алекс, рядом с экстравертом Джеком, всегда носил маску холодной собранности. Он никогда не гонялся за девчонками и извинялся перед ними, когда Джек забывал, как их звать. Он держался в стороне, наблюдал, молча вздернув бровь, как Джек кружит над добычей. Так что, даже поселившись в холостяцком гнездышке, вряд ли он еженощно принимает в нем бесконечную череду женщин.
Да-да, Лила, хватайся за соломинку!
— Есть хочешь? Или пить? — спросил Джек.
Где там думать о еде! Живот стянуло в узел. Я покачала головой.
Джек провел меня через прихожую и показал белую коробочку на стене у входной двери.
—
— Код — 121205, — продолжал он. — Устанавливать сигнализацию надо не только когда выходишь, но и когда ты в доме. Если кто-то запустит ее, когда ты внутри, дом закроется наглухо. Будет не выйти. Тогда просто затаись и жди меня или полицию.
Я молча таращилась на него несколько секунд. Дело было не в инструкции, а в коде. День смерти матери. Джек, не обращая внимания на мое лицо, защелкнул крышку. Я кое-что понимала в паранойе. Папа тоже установил сигнализацию в нашем лондонском доме. Только вот маму сигнализация не спасла.
Джек подхватил мою сумку, брошенную под лестницей, и рукой указал наверх. Я поднялась первой и задержалась на площадке, не зная, куда идти.
Джек протиснулся мимо меня к двери в конце короткого коридорчика. Открыл и пропустил меня в комнату, которая на те дни, пока он позволит мне остаться, должна была стать моей спальней. Славная, простая комната. Кровать, тумбочка с колючим кактусом в красном горшке и голубое мягкое кресло в углу — еще одна памятка прежней жизни. Окно выходило в сад за домом. Неплохо бы прожить здесь всю жизнь.
— Здорово. Спасибо, — сказала я, обернувшись к нему. Было немножко неловко оттого, что брат все еще не знал, зачем я приехала. Я не говорила, он не спрашивал.
Джек поставил мою сумку на кресло.
— Спать хочешь? Тебе бы, пожалуй, не помешало. У меня на сегодня еще несколько дел. Когда проснешься, поужинаем и поговорим.
Ну вот, слово сказано. Поговорим. Следовало ожидать. У меня будет еще несколько часов, чтобы обдумать разговор. Я глянула на часы на столике у кровати. Почти половина четвертого. Стоило взглянуть на постель, как меня потянуло в сон.
— Ладно, план ничего себе, — согласилась я и подошла к оставшемуся в дверях брату. Остановилась в нескольких дюймах и опустила голову ему на грудь. Джек меня обнял, и я пробормотала ему в футболку:
— Спасибо.
— Да все в порядке, — тихо ответил он. Я почувствовала его губы на своей макушке, а потом он вышел.
Я села на кровать, сбросила туфли и откинулась на прохладные простыни. Они так и манили, но после полета кожа у меня блестела от липкого пота, и душ был сейчас нужнее, чем сон. Я застонала и села прямо, нашла взглядом свою сумку. Она зависла над креслом, сама расстегнула молнию и двинулась ко мне. Сообразив, что делаю, я вздрогнула и со стуком уронила сумку на пол.
— Лила, ты в порядке? — окликнул снизу Джек.
— Да, все нормально, просто сумку уронила, — отозвалась я и, шумно дыша, упала на колени.
Надо с этим справиться. Никогда больше не прибегать к этой способности, ни за что. Взять за правило. Соблюдать его совершенно необходимо, если я хочу избежать новых случайностей с чужими глазами. Если не хуже. Надо быть внимательней. Я ведь неплохо справлялась в школе и вообще на людях. Просто гораздо трудней владеть собой, когда переутомишься. Когда переутомишься или когда кто-то приставит нож тебе к горлу.
Я залезла в сумку, нащупала чистое белье и футболку. Странное занятие. Пришлось напрячь мускулы, которые уже довольно давно бездействовали. Придется привыкать.
3
Я сидела на краю кровати. Голова от смены часовых поясов еще кружилась, но внутри все гудело, словно во сне я подзаряжалась от высоковольтной линии. Разбудили меня голоса внизу. Один принадлежал Джеку: я слышала, как он весело болтает и смеется. Другой звучал мягче, глубже, и этот голос я узнала бы где угодно, даже во сне. Он пробрался в сновидения и вытолкнул меня в явь. Алекс.
В комнате было темновато — за окном смеркалось. Я посмотрела на часы — половина восьмого. А казалось, проспала всего минут десять. Перемена часового пояса чувствовалась во всем теле, но куда сильнее меня тревожил голос внизу. Сердце часто стучало, щеки загорелись. Я нацелила взгляд на выключатель и прищурилась — свет загорелся и тут же погас. Выбранив себя, я встала и включила свет рукой.
Часть души — большая часть — звала немедленно сбежать по лестнице. Мне вдруг стало необходимо увидеть Алекса сию секунду. Как будто последних три года я провела на дне океана, на одном глотке воздуха, а теперь увидела небо или кислородный баллон всего в нескольких шагах от себя. Но примятые подушкой волосы и жеваная футболка придавали мне не лучший вид, и тщеславие победило. Еще пара минут ожидания не убьют меня, зато Алекс, глядя на меня, не припомнит содержимое мусорного бачка.
Только вот что надеть? Я не слишком хорошо соображала, когда собирала вещи, наугад выхватывая из ящиков то одно, то другое. Похоже, у меня теперь найдется одежка для любого занятия, кроме разве что лыжной прогулки. Я вытащила голубовато-синее шелковое платье. Понятия не имею, на что я рассчитывала, выбирая его, но ведь заранее никогда не знаешь. Еще нашлась школьная блузка, которая тут же полетела в мусор. Пусть не напоминает, где мне сейчас полагалось быть! В конце концов я натянула джинсы и сменила мятую футболку на пурпурный жилетик и повернулась к зеркалу над туалетным столиком. Волосы дыбом — я улеглась, не высушив их, и теперь походила на Элиса Купера, только блондинистого. Пришлось спешно причесаться, раздирая щеткой спутанные концы волос. Обычно я обходилась без косметики, но сегодня надо произвести впечатление. Немножко туши для ресниц и, пожалуй, блеск для губ. Румяна ни к чему, это уж точно. Я пошарила глазами по столику в поисках косметички, не нашла и тихонько застонала. Замечательно! Просто превосходно! В кои-то веки мне понадобилось потрясти кого-то красотой, прибавить себе лет, и вот, косметичка осталась за пять тысяч миль!
Отражение в зеркале не радовало. Вчера походила на покойницу, а сегодня слишком даже живая — как будто чем-то взбудоражена. И уж тут ничего не поделаешь. Я покусала губы, чтобы стали поярче, в надежде отвлечь внимание от пылающих щек, глубоко вздохнула раз-другой… Выдержу!
Я вышла на площадку и что было силы вцепилась в перила лестницы. Как это я умудряюсь управлять неодушевленными предметами, если меня не слушаются собственные ноги? Голоса из кухни замолкли посреди фразы. Я чувствовала себя актрисой, выходящей на сцену перед целым миром, не зная слов, даже не прочитав роли. Услышав, как отодвигаются стулья, я запрыгала через ступеньку, увидела сверху макушку Алекса и задохнулась, — а на следующем шаге оступилась и очертя голову полетела вниз. За долю секунды перед тем, как врезаться в стену, еще успела подумать, что встреча получилась не совсем такой, как мне представлялось каждый час каждого дня последних трех лет.