Окаянная душа
Шрифт:
А дверные петли молчали. Молчали с некой печалью. Молчали с тихой стыдливостью, словно и их только что так же беззастенчиво облапошили…
Глава 6 ПОКОЙНИКИ АПРИОРИ [6]
6
Априори (лат. a priori — из предшествующего) — знание, не основанное на опыте и не требующее доказательств, проистекающее непосредственно из разума; разг. заранее, предварительно.
Ветер поднялся не на шутку. Он трепал голые ветви деревьев, словно ревнивая девица волосы своей соперницы. От одного дома к другому то и дело перелетал легкий мусор, состоящий из обрывок бумаги, погнутых стаканчиков из-под йогурта и шуршащих целлофановых пакетов. Небо собиралось разразиться ливнем, но все еще сдерживалось, будто плаксивая девчушка, раз и навсегда решившая избавиться от своей привычки рыдать по любому поводу.
Зарина не глядя увернулась от третьей по счету летающей листовки. Эта была оформлена красочней всего и взывала бороться с пьянством.
Эштель пребывала в крайнем раздражении. Своеволие президента Ученического Совета вывело ее из себя. Снова ею пытаются руководить, опять хотят взять под контроль. Она терпеть не могла этого.
В памяти вновь и вновь вспыхивали сцены из прошлого. Раз за разом они повторялись. Интеллектуально одаренная девочка в видении учителей воплощала собой золотую жилу. Кто не захочет получить премиальные за прекрасные итоговые результаты, которые теоретически демонстрируют успех учителя в его работе? Преподаватели в каждой школе давили на Зарину, уговаривая ее участвовать то в одной, то в другой олимпиаде или соревновании между школами. Отличные результаты, стопроцентные первые места и частые приятные денежные призы, которые затем получала школа. Преподаватели и директор имели бы идеального ученика, учителя получали бы премии за прекрасно переданные знания, школа вошла бы в пятерку, а может в тройку лучших в своем регионе, что обеспечивало бы ей приток новых учеников. Все довольны, все счастливы, кроме «идеального ученика». Идеальный ученик был в бешенстве! Зарина была в бешенстве. Корыстолюбивые твари. Сколько алчности она видела в этих многочисленных сменяющих друг друга глазах…
Зарина усмехнулась. Курт Тирнан был убедителен и в меру пакостен, пока воплощал в жизнь свой странноватый план. Но! В своих аргументах он был не прав лишь в одном: ее НИКОГДА не выгоняли из школ за отказ участвовать в бесполезных интеллектуальных мероприятиях. За такое не выгоняют из школ, права не имеют. Вытуривают по совершенно другим причинам. Например, когда ты в порыве ярости разносишь директорский кабинет, расшвыривая горшки с гортензиями в окна, и ломаешь ножки стульев, чтобы потом метнуть их в застекленные дверца шкафов… Как уже упоминалось ранее, Зарина была в бешенстве, и это происходило довольно часто.
Теперь о сделке. Смешной Барончик. Как ни странно, раздражение Зарины совершенно не относилось к заключенному между ними договору. Она злилась из-за воспоминаний, вновь переживая те чувства, что охватывали ее в те времена. Ну и еще чуть-чуть гнева добавляла нынешняя попытка заставить ее участвовать в какой-то очередной дурацкой олимпиаде. Никто ничего не спрашивал, ее имя просто куда-то там вписали. История, так сказать, повторялась, будто Зарина проживала жизнь в зажеванной пленке, которая снова и снова прокручивала один и тот же сюжет.
Однако на этот раз киношная лента выскочила из ловушки и начала крутиться дальше. Содержание фильма резко сменило сюжетную линию, и выдало новый, незнакомый Зарине поворот. Курт Тирнан, президент Ученического Совета, сам того не зная, изменил осточертевший и приевшийся сценарий: он предложил ей альтернативу. Никто никогда не давал Зарине выбора. Она слышала день ото дня «ты должна участвовать…», «обеспечь нам первое место…», «ты обязана постараться…», и это словно запирало ее в непроницаемую коробку, откуда нет выхода, или ставило ее в начало длинного коридора без ответвлений, по которому она была обязана идти. Ей говорили, ты обязана, должна, обязана, должна, обязана, обязана, обязана…
И вдруг: «Я в силах убрать твою кандидатуру из списка представителей…». Разве мог догадаться Барон, что тем самым он прорубил выход из ее новенькой, только что построенной коробки, что в новом нескончаемом коридоре, состоящем из сплошных стен, он создал боковую дверь. Другой вариант. Альтернатива. Выход.
Зарина откинула голову и заливисто засмеялась. Господи, да его условия — это ничто! Это такая малость, что Зарина может выполнить без труда. Быть милой с какой-то девчонкой? Да ерунда! Она может притвориться даже всепрощающим ангелом, если требуется! Она — мастер искусственный чувств.
«Барон, ты предложил мне золотые горы, а попросил за них неброский камешек с мостовой, — думала Зарина. — Не выйдет из тебя виртуоза равноценных обменов».
Хотя все-таки жаль, что Курт Тирнан не меркантилен. Если бы в его глазах плескалась так знакомая Зарине корысть, было бы намного проще его ненавидеть. А тут вдруг одним лишь поступком он так легко смел все зачатки ненависти, что впору было впадать в панику. Как же теперь поступать Зарине? Если уже нельзя относиться к парню в отточенной годами манере, потому что он уже воспринимается не с той привычной неприязненностью, как воспринимаются все остальные, то что же ей делать? Не симпатизировать же ему?!
И в самом деле, Барон являл собой фигуру столь идеально честную и гармонично построенную в ценностном качестве, что это обстоятельство сбивало Зарину с толку. Такие люди и правда существуют? Общаясь с ним и каждый раз все больше и больше убеждаясь в его странной исключительности, девочка постепенно погружалась в тревожную прострацию. Как будто она нашла живописного, но жутко мешающего ее спокойствию жука, в котором вдруг обнаружилась недюжинная феноменальность, и она в первый раз за всю жизнь остановила свою ногу на полпути, замешкавшись и не зная, почему она не может раздавить его, как делала это со всеми.
Вот взять хотя бы его гордую демонстрацию президентских полномочий без всякого там злоупотребления властью. Он, конечно, пытался выдать что-то злобно бесполезное по типу «я тут главный и все меня обязаны слушаться», но слишком уж вяло. При воспоминании о нем Зарина закатила глаза. «Барон даже давить не умеет! И кто его на этот пост назначил? Хотя Карпатов не прогадал: делегировать полномочия такому адски честному и ответственному индивиду — это ж какая гора с его покрытых жирком директорских плечиков! Тут и остается только просиживать зад в мягком кресле, пускать сопли в потолок и любоваться за стерильно белоснежным порядком в ученическом обществе».