Океан. Выпуск пятый
Шрифт:
В ночь на 13 октября под шквальным огнем вражеских батарей торпедные катера под командованием Героя Советского Союза капитан-лейтенанта Александра Шебалина, капитана 3 ранга С. Г. Коршуновича и «малые охотники» капитана 3 ранга С. Д. Зюзина ворвались в порт Лиинахамари и высадили там десант морской пехоты. После упорного боя десантники к утру овладели портом и городом. Мои катера вначале несли дозор на подходах к Печенгскому заливу, чтобы не допустить к району высадки вражеские корабли, а потом высаживали роту морской пехоты на входные мысы Печенгского залива.
Могу сказать одно: мы не подвели. И гитлеровцев не пропустили, и десант высадили…
«АТАКИ ЯРОСТНЫЕ ТЕ…»
Но главным полем нашей, моряцкой, битвы оставалось море.
Прекрасное песенное море. Горящее море…
Приказ был дан накануне высадки в Лиинахамари — 12 октября: «Выйти к норвежским берегам. Произвести поиск и уничтожение конвоя противника, обнаруженного днем воздушной разведкой. Предположительно конвой идет в Киркенес».
Была темная безлунная ночь, и только в мерцавших разноцветных сполохах просвечивали мрачные вершины скалистых островов Варде.
Бороздим море. Проходит час, другой… Конвой, как в воду канул. Совместно с нами в поиске участвует самолет-разведчик. Он должен при обнаружении противника, по моему сигналу сбросить над ним осветительные бомбы, чтобы показать нам корабли и создать благоприятные условия для атаки. Обмениваюсь с летчиком короткими репликами по радиотелефону. Но и с самолета тоже ничего не видно. Так прошло около двух часов. Вдруг из динамика радостный крик:
— Вижу конвой! Под берегом! Светить или не светить?
Но где точно этот конвой находится? Как рассчитать до него дистанцию? Каким курсом идти на сближение? Когда давать сигнал на подсветку? Десятки неизвестных «составных». Командую:
— Ждать. Уточнить и донести место конвоя!
Приказываю сбавить ход катерам. Перестраиваю их в строй фронта и медленно двигаюсь в сторону предполагаемого противника. В составе поисково-ударной группы — катер, имеющий радиолокационную станцию с индикатором кругового обзора, но командир его, старший лейтенант Косовнин, на мой запрос ответил, что, кроме береговой черты, он ничего не видит. Летчик же периодически сообщал, что видит конвой, но места его дать не может, и вновь запросил: «Светить или нет?..» Решив, что уже пора, я дал команду:
— Сбросить САБы! (САБ — светящаяся авиабомба).
И вдруг над нашими головами вспыхивает целое море огней. Оказалось, что летчик вместо конвоя «обнаружил» нас и нас же осветил! Чертыхнулся я, отправил самолет на аэродром и продолжал поиск самостоятельно.
Но на этом наши злоключения не кончились. Наоборот, они только начались. Через некоторое время правофланговый катер старшего лейтенанта Ганкина в свете полярного сияния обнаружил прибрежную остроконечную скалу и, приняв ее за корабль противника, не разобравшись в обстановке, решил… атаковать. Через полминуты мы услышали два взрыва торпед, но — увы! — они попали не в воображаемый сторожевик, а в камни! Какой конфуз! Командир бригады, находясь на своем командном
— Что у вас там за мышиная возня?
Не помню уж, какой я дал ответ, но обозлился страшно. Представил, как будут над нами потешаться в базе…
Продолжаем поиск. Теперь мы уже повернули на юг и идем вдоль берега. Наконец-то! С катера Косовнина радиолокатором обнаружен действительно конвой. Проверив несколько раз данные наблюдения, Косовнин донес, что курсом 220 градусов строем кильватер идут три крупные цели; мористее их двумя группами следуют корабли охранения, а еще две группы малых целей находятся впереди строя и в направлении берега. Таким образом мы оказались между берегом и конвоем, в положении, откуда противник никак не ждал нападения.
Чтобы уменьшить буруны и не дать себя преждевременно обнаружить, я приказал дать самый малый ход и пошел на сближение с врагом.
Вот он: три транспорта силуэтами смутно вырисовываются на фоне неба. Быстро распределяю цели, даю сигнал атаки. Мой катер летит на идущий головным большой двухтрубный пароход.
Противник заметил нас только тогда, когда мы подошли к позиции залпа. В воздух взвилось несколько зеленых ракет. Они осветили всю неприятельскую армаду и три моих катера. А навстречу нам идет уже стена огня.
— Аппараты товсь!
И через мгновение:
— Залп!
Катер сотрясает толчок: торпеды вышли. Слева от меня два других катера, тоже дав торпедные залпы, легли на курс отхода, ведя артиллерийский бой с кораблями охранения.
Едва я успел сделать отворот после залпа, как был атакован тремя кораблями, открывшими жестокий огонь. Катер сразу же получил несколько попаданий. Появились раненые. К счастью, двигатели уцелели, и это дало нам возможность быстро маневрировать.
Береговые гитлеровские батареи бьют осветительными снарядами, облегчая преследование нас кораблям охранения. Все пространство вокруг пронизывается разноцветными трассами, и кажется, что каждая из них идет прямо на тебя.
Мир проваливается в преисподнюю, и среди всего этого хаоса вдруг один за другим раздались несколько мощных взрывов, в воздух поднялись гигантские столбы пламени, обрамленные облаками черного дыма. Это взрывались пораженные нашими торпедами неприятельские транспорты.
Быстроходные гитлеровские корабли преследуют нас.
Цель их очевидна: прижать к берегу, отрезать путь отхода.
Град осколков бьет по палубе.
У турели вскрикнул раненый матрос Першин. Пулемет на мгновение замолчал. Тревожно оглядываюсь. Но вот уже через несколько секунд матрос, превозмогая боль и не обращая внимания на бьющую фонтаном из ноги кровь, возобновил огонь по противнику.
Докладывают, что в моторном отсеке смертельно ранены старший матрос Кормич и старшина 1-й статьи Войнаровский. Получил ранение и находившийся в рубке дивизионный штурман старший лейтенант Александр Мотрохов.