Океан
Шрифт:
— В его доме на окраине Тинахо, рядом с мельницей. Если хотите, я зайду к нему.
— Не стоит… Отправлю к нему своих ребят.
Он устало поднялся из кресла и направился к двери.
— Я буду держать вас в курсе, — произнес он на прощание, обращаясь к дону Матиасу. — Единственное, чего я прошу, так это сохраняйте спокойствие.
— Покажи мне тот магазин, где продается спокойствие, и я тебя уверяю, что куплю все, что там окажется. Увы, оно нигде не продается, и ты это знаешь.
Дамиан Сентено, на секунду задумавшись, посмотрел на капитана, а потом, не говоря ни слова, попрощался взмахом руки и вышел во двор.
Рохелия Ель-Гирре выждала, пока за гостем со скрипом не закрылась дверь
— Моя кума Ниевес просила, чтобы вы дали работу ее дочери. Она молода и здорова, а я уже устала. Этот дом слишком велик для одной женщины. Если вы не возражаете, я велю ей прийти и помочь мне.
— Ну а ее мать как?
Все еще склонившись над столом, Рохелия повернула голову и удивленно посмотрела на хозяина. Однако дон Матиас, небрежно махнув рукой, направился к своему креслу и, тяжело вздохнув, буквально рухнул в него.
— Полноте! — воскликнул он. — Не строй из себя обиженную. Я многое слышал о дочери твоей кумы Ниевес. Ей не было еще и двадцати, а она уже переспала с половиной острова, а теперь крутится в баре в Арресифе. Все знают, что она проститутка. Вели ей прийти, если хочешь, однако не знаю, на что ты надеешься. Ты становишься с каждым днем все старее и старее, однако проблема не в моем мужском достоинстве, а в моем сердце. Пока я не буду уверен, что мой сын встретил на том свете своего убийцу и там призвал его к ответу, меня ничто не будет радовать на этом свете. Я был бы противен самому себе, если бы улыбнулся до тех пор, пока мой сын не будет отмщен. Никогда не стоит забывать о главном, а главное для меня — это покончить с Асдрубалем Пердомо.
~~~
Первое, что сделал Асдрубаль Пердомо, оказавшись на черном пляже, это нашел неподалеку грот с теплым полом, который и стал его убежищем.
Тимафайа могла предложить тысячи и тысячи расщелин и пещер, где даже целой армии не удалось бы обнаружить беглеца, и он знал, что на свете не найдется ни одного следопыта, который сумел бы пройти и километр по бескрайнему морю окаменевшей лавы, которая, застыв, превратилась в нагромождение камней с острыми, словно лезвия, краями, способными распороть подошвы даже самых крепких сапог.
О том, что кто-то смог обойти Тимафайа и составить ее подробную карту, до сих пор не было ничего известно. К тому же и искать-то там особенно было нечего. Острову нечего было предложить людям, кроме проклятой вездесущей лавы. На маленьких прогалинах, которые извержение по каким-то причинам пощадило, водились только тощие кролики, куропатки да дикие голуби, гнездившиеся там в течение всего летнего сезона.
Ветер, который, не находя препятствий, дул здесь всегда, налетая с моря, формировал пустынный пейзаж, а с наступлением вечера приносил на своих крыльях влагу, которая оседала в расщелинах, превращая опаленную в течение дня солнцем каменную пустыню в подобие сибирской степи.
Тот, кто окрестил остров Адом Тимафайа, знал, что делал. Имя это остров получил не потому, что шесть лет подряд его кратеры изрыгали из недр земли весь скопившийся там огонь, а потому, что на всем белом свете невозможно было найти место более унылое и бесприютное, более не подходящее для жизни.
В море лавы ничто не могло выжить, даже личинка или лишайник. В некоторых местах, таких как Ислоте-де-Иларио, достаточно было вылить ведро воды в расщелину, чтобы тут же в небо взметнулась струя пара, настолько близко там подземный огонь подходил к поверхности земли. Вздумай кто копать колодец в той точке, он вскоре бы докопался до источника тепла, где температура перевалила бы за тысячу градусов. Посему, когда Асдрубаль на второй день блуждал по острову, он наткнулся на расстоянии чуть более километра от берега на место, покрытое красным рыхлым гравием. Там он и выкопал небольшую ямку, в центре которой температура была почти непереносимо высока.
Тогда он сходил за кофейником, наполнил его до половины водой и стал терпеливо ждать, с радостью увидев, что вода через пару минут начала кипеть. Для того чтобы достаточно долго прожить на Тимафайа, нужно было на самом деле не так уж и много, ибо при помощи того самого старого кофейника, резиновой трубки и одной бутылки огонь, веками дремавший под землей Лансароте, превращал морскую воду в дистиллированную и помогал приготовить тысячу блюд из рыбы, которую щедро отдавало море.
С небольшим кожаным мешочком да котомкой, с куском сыра и маленькой баночкой растительного масла, которое предусмотрительная Аурелия положила в самый последний момент, у Асдрубаля была лишь одна забота — чтобы не иссякла морская вода в постоянно кипящем кофейнике. Он отсыпался днем, а вечера и ночи проводил в поисках пропитания, ловя рыбу при помощи лески и нескольких крючков.
Он, как и его мать, как и брат с сестрой, с детства умел читать, и сейчас понимал, что хорошая книга всегда поможет скоротать долгие часы ожидания, однако было уже слишком поздно, чтобы чтение стало для него привычкой. В свое время он не сумел верно оценить это, без всяких сомнений, достойное умение, предпочитая проводить время в раздумьях, пытаясь представить, какой будет его жизнь вдалеке от Лансароте, в местах, где люди говорили на другом языке.
Его мать с помощью книг и карт рассказывала о мире, раскинувшемся за архипелагом, однако он никогда даже не думал, что в один прекрасный день эти рассказы из простого развлечения превратятся в полезную информацию, ибо жизнь за пределами островов казалась ему бессмысленной и пустой, ведь там, как его уверяли, даже на знали, что такое гофио [13] .
13
Что-то вроде густой манной каши, которую готовят из мелко перемолотых злаков.
Ну как люди могли жить на свете и не разу не попробовать гофио? Этот вопрос он частенько задавал матери. И хотя мать уверяла, что все остальные испанцы вместо гофио едят хлеб, ему было тяжело в это поверить. Да и как такое может быть, ведь жители Канарских островов еще до завоевания их земель испанцами ставили гофио в центр своих столов?
Гофио обычно разводили водой и добавляли туда несколько капель растительного масла и несколько кусочков сыра, а самые бедные клали в мешочки из кроличьей шкуры густую пасту, которая прекрасно утоляла голод. Другие бросали гофио в бульон, молоко или в острый суп, наделявший человека силой и бодростью, а самым маленьким нравилось жевать его со спелыми бананами или скатывать в шарики с медом.
Согласно одной из легенд, несколько столетий тому назад канарские эмигранты, принимавшие участие в колонизации Техаса и заложившие основные города этого американского штата, отказались отправляться в путь без гофио, и капитану корабля пришлось взять на борт еще и мельничный жернов, который везли до самого Веракруса, чтобы потом он продолжил свое путешествие по крутым и опасным горным дорогам. После того как переселенцы были атакованы местными индейцами и потеряли каждого пятого из своих товарищей, они были вынуждены бросить свое сокровище посреди пустыни, однако их привычка к гофио была так сильна, что однажды, уже окончательно обустроившись, они отправили самых сильных и ловких своих мужчин на поиски жернова. Он до сих пор хранится в Муниципальном музее Сан-Антонио.