Океания(Очерк и стихи)

Бальмонт Константин Дмитриевич

Дух тревожный

Мной владеет жар тревоги, Он ведет мою мечту. Люди медлят на пороге, Я сверкаю на лету. Мной владеет дух тревожный, Ранит, жалит, гонит прочь. Миг касанья — праздник ложный, Тут нельзя душе помочь. Манит берег неизвестный, Восхотевший досягнул: — Мир широк был — стал он тесный. Замер Моря дальний гул. В путь, моряк. В иные страны. Стань, глядящий, у руля. Сказку ткут в морях туманы. Свежесть в скрипах корабля. Это я водил круженья Финикийских кораблей, И людские достиженья Разбросал среди морей. Скандинавские

драконы, Бороздившие моря, Я, презревший все законы, Вел, как день ведет заря. Мной живут в Океании Вырезные острова, Мной живут пути морские, Только мною жизнь жива.

«Тофа!»

Прощальный марш играют в бесконечности, Ты слышишь ли его? Я слышу. Да. Прости, мои беспечности. Погасло торжество. Ушел от нас в ликующей багряности, Нам радостный пожар. Он скрылся там, без нас, в безвестной пьяности Влюбленно-алый шар. И мы следим в седеющей туманности, Где сладко так «Люблю», Чтоб в верный путь не впуталось нежданности И нам, и кораблю.

Из книги

«ГИМНЫ, ПЕСНИ И ЗАМЫСЛЫ ДРЕВНИХ»

Солнце

Океанийское предание

Солнце есть женщина. Имя — Окэра. Днем она светится. Бродит внизу. Ходит, восходит. Свершается мера. Тучи проводит. Сбирает грозу. Вот нагулялась в полях распростертых. Хочется спать ей. Уютно ли тут. Солнце проходит чрез области мертвых. Только приблизилась, тени растут. Солнцу блестящему призраки рады, Смотрят, толпятся, зовут погостить. Только недолги ночные услады, Утром ей нужно от них уходить. Призраки Солнце из тьмы провожают. Красного шкуру дают кенгуру. Скучно им. Пасмурны. Сумрачно тают. Солнце же красным встает поутру.

Солнце и Гром

Предание

Солнце создал Гром. Сказал: «Будь!» И прочь прогрохотал. Солнце — светлая жена, Громом в бурю создана. Две ноги всего ей дал. А ходить ей приказал. Две ноги, и много рук. Видишь, сколько их вокруг. «От зари и до зари», Солнцу Гром сказал, «гори!» От зари и до другой Солнце ходит над Землей. Ночь. Работа свершена. Хочет есть и пить она. В Землю спустится, в туман, Корни есть и игуан. В Море спустится и пьет. Морем черным Ночь течет. Солнце с Громом в Море спят. Завтра будет гром и град.

Рождение Солнца

Предание

Когда Окэрка родилась, На Небе был Восточный час. И распустился там цветок, Он называется — Восток. Пошла гулять. Идет. Плывет. Прошла весь синий Небосвод. Вдруг видит жаром полный сад. Он называется — Закат. В саду глядела на цветы, И захотела темноты. Нырнула в Море, скрылась прочь. Зовут то Море в мире — Ночь. «А где же первый мой цветок?» Окэрка снова на Восток. И новый цвет блестит, горя. Он называется — Заря.

Луна

Предание

Когда в седые времена Не загорались, как теперь, В выси ни Солнце, ни Луна, Был человек, и был он зверь. Он жил. Он умер. Погребли. Уж минул год. Вдруг он встает. Как юный отрок из земли. И прямо — в быстрый хоровод. Бежать

в испуге — все кругом. «Не бойтесь!» крикнул: «Будет час, Я снова буду мертвецом, Но жив, я жив на этот раз». «Не бойтесь. Будем длить игру. И будем в плясках и в цветах. Когда же снова я помру, Светло воскресну в Небесах». Кто не послушался его, Тот так и умер в тот же час. А отчего? Да оттого, Что в плясках час торопит нас. А сам он вырос, жил и жил. Когда ж он умер раз, с весной, Он в свите вспыхнувших светил На синем Небе стал Луной. И вновь к нему приходит смерть, И вновь, как в звонах нежных струн, Взнеся свой тонкий серп на твердь, Живет он жизнью юных лун. Когда ж в ночах поет вода, Но наш его не видит взгляд, С двумя он женами тогда; В стране, зовущейся — Закат.

Звезды

Предание

Когда скончались племена, Что были звери здесь и птицы, Тогда ущербная Луна Ждала совета от Зарницы. Когда скончались племена, Что были птицы здесь и звери, Вмиг стала звездной вышина, Чтоб в мире не было потери. И вон — созвездие Орла, И вон — созвездье зоркой Рыси, Вся степь небесная светла, Покрыты душами все выси. А та звезда, чей яркий сон — Меж малых звезд в узоре тесном, То Ворон, Черный, это он, Со свитой жен, в пути небесном.

Час любви

Песня

Выходи, дочь моя, чтоб тебя, Кто-нибудь, Пав на грудь, Ел, любя. Коль теперь дать себя, Ты вкусна, Будет есть, ты на вкус так нежна. Свежий мед Будет есть, будет пить, Обоймет, Будет пить, И любить. А себя Не отдашь ты теперь, Жить скорбя Будешь тускло, — о, верь. Выходи, дочь моя, чтоб тебя, Кто-нибудь, Пав на грудь, Сжал, любя.

Роно-Акуа

(Гавайи)

Роно-Акуа в Гавайях зеленых, В древние дни, над морской глубиной, Жил на полянах, бродил и на склонах, Вместе с своею красивой женой. Каики-Рани-Иари-Опуна. Так называлась владычица грез. Дом их — скала. Над кипеньем буруна. Некто однажды взошел на утес. Голос раздался к владычице Рано: «Каики-Рани, шлет милый — привет. Мужа оставь. И красивое лоно Милому дай. С ним разлучности — нет». Рано, услышав притворные речи, Схвачен безумьем, супругу убил. Долго искал с ненавистником встречи, Плакал о нежной, с кем счастлив он был. Все он, безумный, избегал Гавайи, Бешено бился со встречным любым, Встречных избил он огромные стаи. Люди дивились «Он Злым одержим!» Рано ответствовал: «Да, я безумный, Но любовь моя к ней велика. Ибо в тиши, и над бездною шумной, Вижу ее, но она далека». Игры устроив, в поминки желанной, Рано промолвив «Прощайте» друзьям, В море пустился в пироге трехгранной, К дальним, к туманным, к безвестным краям. Все ж возвестил он из бездны кипучей: «Я возвращусь, как пройдут времена, Будет пирогой мне остров плавучий, Там будут ветви — цветы — тишина».

Мертв мой владыка и друг

Мертв мой владыка и друг, Мой друг в дни голодные, в час темноты. Мой друг в дни, когда все иссохло вокруг, Мой друг в долгий час нищеты, Мой друг в дождь и ветер, и в солнце, и в зной, Мой друг в горной стуже, на злой вышине, Мой друг в град бичующий, в вихрь круговой, Мой друг в тишине, Мой друг в переменах восьми морей. Мой друг, мой угадчик. Беда мне, беда! Мой друг отошел, друг всей жизни моей. Уж он не придет, никогда.