Океания. Остров бездельников
Шрифт:
А гастрономические изыски! Боже! Я уже поедал блюда в своей воображаемой столовой: стол ломился от жареных цыплят, запеканок в горшочках, фрикасе, петушиного мяса в винном соусе, куриного ризотто и цыплят с чили, тропических пулярок, ну и что там еще… Возможный ассортимент не имел ограничений. И все это было похищено у меня какой–то призрачной фигурой в наряде убийцы. «Поставки прекращены»! И больше на островах не будет ни одной курицы. Даже ни единого перышка.
— Это замечательная идея, — объясняю я на следующий день своим партнерам, сидящим за карточным столом. — За ними легко ухаживать, и мы сможем запросто продавать их в Мунде и на других островах. Их просто надо кормить два месяца, а потом убивать и ощипывать. А корм будет доставляться по морю в Мунду, а мы станем забирать его на каноэ.
Генри и Том выглядят несколько озадаченно.
И действительно, птицеферма не только поспособствовала бы улучшению моего рациона, но и оказалась бы вполне посильным делом, которое можно вести с любым размахом. Тысячи или десятки тысяч куриц…
— Единственная проблема заключается в том, — мрачно завершаю я, — что мы не можем получить однодневных цыплят.
— А если раздобыть их где–нибудь в другом месте? — бодро заявляет Кисточка.
— Рано или поздно любой кокос падает на землю, — с философским видом добавляет Лута. — Твоя сдача.
Я вздыхаю и начинаю раздавать карты. Целая страна, лишенная кур. Я качаю головой. Немыслимо. Где–то же они должны быть!
Позднее, когда игра подходит к нашему очередному разгрому, мимо моего дома по недвижным водам проплывает Гордон, помощник плотника Импа. Керосиновая лампа, закрепленная на носу его каноэ, придает ему вид призрака, — он ходил за лангустами. Как сумасшедший Гордон нырял в темные воды со своим приятелем Моисеем. В свете керосиновой лампы они извлекали пугливых ракообразных из–под камней и рифов, где те норовили спрятаться.
— Удачно? — окликаю его я.
— О, счур хорошо сегодня.
Из темноты вылетает какой–то темный предмет, который шлепается на стол, как рыцарская перчатка, и соскальзывает в сторону. Темно–синее тело лангуста оторочено коричневым и заканчивается изящным веерообразным хвостом — это очень красивое животное около фута в длину. Он садится, потрясенный подобным отношением к собственной персоне, и явно ждет следующего акта агрессии. Ждать приходится недолго: едва лангуст успевает собраться, как Смол Том хватает его и устремляется по направлению к кухне Эллен.
Через несколько минут тот возвращается, и теперь прекрасная тварь, которую Смол Том держит в руках, успевает приобрести темно–красный цвет с желтой оторочкой. Мы задумчиво поедаем лангуста, и я снова погружаюсь в размышления об организации птицефермы. Может, нам удастся купить яйца и самостоятельно их высидеть? Я в этом не был уверен. Надо спросить у Уоррена. Да уж, он и в самом деле поразительно волосатый человек.
В автоматизированном, изощренном западном мире осуществление столь незначительного проекта вряд ли сопровождалось какими–либо трудностями, и о них никто даже не стал бы говорить. Достаточно всего лишь снять телефонную трубку, вставить кредитную карточку, а потом сидеть и ждать, когда предприятие начнет приносить доход. По крайней мере так я себе это представлял, хотя и не занимался прежде ничем подобным. Однако здесь, на просторах Тихого океана, в стране, обладавшей лишь самой элементарной инфраструктурой, даже простейшее дело могло в любую минуту превратиться в неуправляемую авантюру, и я не сомневался, что меня ждут серьезные испытания. Но тогда, раскусывая клешню лангуста и высасывая содержимое, еще не догадывался, какие поистине титанические усилия от меня потребуются.
Глава 8 Вуни и вантоки
Стэнли догадывается о чем–то подозрительном. — Чатни начинает злоупотреблять моим доверием. — Кисточка выбирает новый путь. — И мы готовимся к охоте на куриц.
Когда на следующее утро я прихожу на службу, о чем ежедневно печется Стэнли, проявляющий особую заботу о моей душе, то замечаю, что уже многие обеспокоены обуревающими меня проблемами. Потом возвращаюсь домой и заканчиваю завтрак, состоящий из блинов, рецепт которых мне передала Марлен и который теперь усовершенствовала Эллен. (Увы, мы обходимся без масла, молока, яиц и дрожжей. А они, несомненно, существенно улучшили бы качество блюда.) Я запиваю их черным новогвинейским чаем и наблюдаю за тем, как Стэнли ловит рыбу на наживку.
Каждый день на краю сходней, расположенных рядом с кухней Эллен, плавают целые стаи рыб. Стэнли забрасывает свой тройной крючок на отмель и ждет несколько мгновений, прежде чем выдернуть его обратно. Если везет ему, а не рыбе, то на одном из крючков болтается улов. И Стэнли опускает извивающегося малька в помятый котел, расположенный в шаге за его спиной; живая наживка, корчащаяся на крючках, производит куда как менее аппетитное впечатление. Увы, всякий раз, когда Стэнли бросает рыбу в котел и поворачивается к воде в ожидании новой, из дома выскакивает Чатни, которая тут же вытаскивает лапой его улов. Зажав его в зубах, она бросается домой, чтобы съесть свою добычу под моим столом. Через час Стэнли разворачивается к котлу со своей наживкой и обнаруживает, что тот пуст, если не считать пары дюймов воды на дне. Он негодующе морщит лоб и оглядывается по сторонам, но видит лишь Чатни, которая нежится на солнце, — вид вполне невинный, а я, будучи невольным соучастником, сижу за столом и поедаю свои блины. Стэнли недоумевающе качает головой и вновь возвращается к своему занятию. Чатни приоткрывает один глаз.
Через плечо Стэнли я вижу неподражаемую фигуру Кисточки, который плывет к нам, а его волосы разлетаются в разные стороны, словно куст на ветру. Кисточка освоил или даже изобрел метод «самовычерпывания». Старые каноэ зачастую покрывались трещинами от долгого пребывания на солнце. Порой эти трещины затыкали старыми тряпками, но обычно вода просто просачивалась внутрь. Кисточка, скрестив ноги на корме, гребет к берегу, выплескивая скапливающуюся воду за борт при помощи ступни. Он причаливает к пристани и с поразительным проворством выскакивает на берег. Нагнувшись к своему каноэ, извлекает из него огромную рыбину в три фута длиной. Ловко запихивает ей под жабры свои окровавленные пальцы, и они странным образом высовываются из зубастой пасти рыбины.
— Королевская рыба для Уильяма. Он номер раз, и ему самая лучшая. — Кисточка бросает гладкую блестящую рыбину на стол рядом с моими блинами с такой силой, что расплескивает чай.
— Счур хорошая. — Действительно потрясающая, искренне соглашаюсь я, любуясь переливами бесконечных оттенков на ее серебристой чешуе.
В районе Соломоновых островов водилось несколько разновидностей рыб, восхитительных на вид, некоторые из них вполне съедобные, но подавляющее большинство представляло собой мешки с костями, а их мясо было столь же безвкусным, как если бы вы попробовали жевать собственную рубашку. С момента своего приезда я уже успел повидать довольно много морских обитателей. Королевская рыба, или испанская макрель, как ее иногда называли, обладала белым мясом, имела очень незначительное количество костей и была настолько крупной, что не разваливалась при готовке.
— Может, Эллен приготовит ее на ланч? — Она недавно стала пользоваться новым рецептом, предполагавшим применение лайма и имбиря, которые в изобилии росли в джунглях; и результат оказался замечательным. — Ты останешься на ланч, Кисточка?
— А почему бы и нет? Меня есть хорошая история, но меня отдыхать сначала.
Наступало время его обязательного послеполуденного сна, и мне ничего не оставалось, как ждать, когда он выложит свои новости.
Кисточка устраивается на одной из узких скамеек рядом с домом. Он вытягивается в полный рост, а подушкой ему служит его роскошная шевелюра. Вскоре он начинает похрапывать и не обращает внимание на внезапно появляющуюся толпу мальчишек. Они окружают его со всех сторон, некоторые даже забираются на стол, внимательно следя за тем, как я пишу письмо домой. Обхватив друг друга за плечи, мальчишки обмениваются взглядами, восхищенные этим зрелищем. То один, то другой принимается осторожно водить пальцем по столешнице, делая вид, что тоже пишет воображаемому другу.