Око Дьявола

Макдевит Джек

– Правда никого не страшит, Ордаль. Но мы считаем, что каждый имеет право на личную жизнь.

– Понятно. Итак, вы цените свою способность скрывать правду друг от друга.

– Правда порой бывает неприятной. К примеру, считается бестактным рассказывать о некоторых житейских обстоятельствах: все мы о них знаем, но никто не хочет постоянно слышать об этом от других.

– Например?

– Например, о том, хочется ли сейчас уважаемому интервьюеру в туалет.

Интересно, подумала я, каково пришлось бы комику в мире, где никто никогда не смеется?

– Кто такой комик? – спросил Ордаль.

Он разговаривал со мной, словно

взрослый с ребенком. Я с трудом сдерживалась, чтобы не употребить свое обаяние, не пустить в ход свои серые глаза, длинные черные волосы, приятные черты и потрясающую улыбку. Обычно этого вполне хватало, чтобы усмирить любого противника-мужчину. Но на этого великана мое обаяние подействовать не могло – оно работало бы вхолостую.

– Вы наверняка понимаете, – сказал он, – что проблемы во взаимоотношениях между вашим видом и ашиурами во многом связаны с лживостью людей.

– Некоторые из этих проблем связаны с ашиурским высокомерием.

– Вот как? Объясните, пожалуйста.

– Ашиуры почему-то считают себя высшими существами. А ведь все различие между нами – в вашей способности читать чужие мысли. Действительно ли вы разумнее нас? Если так, вы наверняка нашли бы способ с нами помириться. Знаю, порой мы бываем шумными соседями, но мы не хотим вести нескончаемые пограничные войны. И вы тоже. Ни одна из сторон не получает от них никакой выгоды. Почему вы не можете убедить нас действовать в наших же интересах?

Наконец мы дошли до сути дела.

– Вы прилетели к нам в надежде, что мы пообещаем прекратить вражду и ваши военные корабли смогут отправиться на помощь Салуду Дальнему.

– Да. Именно так.

– Вам дали это обещание. Мы согласились прекратить боевые действия на время чрезвычайной ситуации.

– Да.

– Позвольте мне воспроизвести ответ вашего директора.

Появилось изображение Уайтсайда, стоявшего на трибуне в окружении флагов и символов Конфедерации. «…В качестве дополнительной поддержки мы посылаем „Альберту“ в сопровождении истребителей и вспомогательных кораблей».

– Одиннадцать кораблей, – сказал Ордаль. – Неужели люди ценят жизни себе подобных столь дешево, что не могут всерьез взяться за спасательную операцию?

– Он говорит не от моего имени, – возразила я.

– Он говорит от имени Конфедерации. Вы ведь его выбрали?

– Не я. Избиратели.

– Даже дважды.

– Да.

– Почему же вы утверждаете, что он не представляет вас?

– Ладно. Послушайте. В данном вопросе он не представляет ни меня, ни большинство граждан Конфедерации, как я полагаю. Впрочем, точно не знаю: за них я говорить не могу. Но они уже голосуют своими ресурсами, посылают продовольствие и все необходимое. Многие из тех, у кого есть корабли, уже отправляются на Салуд Дальний, чтобы оказать любую возможную помощь. Господи, Ордаль, там живут два миллиарда человек. Есть план их спасения, но он требует достаточного числа кораблей. Вы наверняка уже знаете про щит, но все же я расскажу о нем нашим зрителям.

Я начала говорить, вслух и мысленно, мучительно стараясь рассказать о попытке спасения планеты, имевшей все шансы стать успешной. Я представляла себе семьи в парках, женщин с детьми на пляжах, читателей в тиши библиотек, толпы слушателей на концертах.

– Если щит не сработает, все эти люди погибнут. Вы спросили меня о решении Уайтсайда и теперь хотите, чтобы я несла ответственность за него. Глупо. У нас есть руководитель, который по политическим или идеологическим соображениям – кто знает?.. – играет на старой вражде и старых страхах, удерживая флот. Он говорит не от моего имени. Но я понимаю, почему они не доверяют ашиурам. И поэтому они будут оставаться в стороне, пока гибнет планета.

– Из-за нас?

– Они не доверяют вам. А вы ведете себя так, словно не было нападений на «Пелиоз» и «Сичейндж».

– Их спровоцировали.

– С нашей точки зрения – нет. И никто никого не предупреждал.

– Чейз…

– Послушайте, давайте не вытаскивать снова на свет божий старые дела. Вражда продолжается уже два столетия, и обеим сторонам есть за что ответить. Вот почему ни одна из них не доверяет другой. В итоге мы готовы сделать нечто такое, за что будем отвечать, пока жив хоть один человек. И вы, возможно, тоже. На самом деле решение Уайтсайда не посылать флот – чисто политическое, – продолжала я. – Он знает, что флот все равно не защитит планеты Конфедерации, а лишь даст ответ в случае нападения. Это же касается и ваших сил. Против вооружений, которые мы наращиваем, защититься невозможно. Поэтому не важно, находится флот на своих базах или в другом месте. Даже одну планету он не спасет. Отправка кораблей означает лишь то, что на ответ потребуется чуть больше времени. И я хочу спросить директора Уайтсайда и народ Конфедерации: стоит ли выигрыш в несколько недель принесения в жертву целой планеты?

Мы такие же, как вы. Существенной разницы между нами нет. Платон и Тулисофала – мыслители одного уровня. Вы ставите «Гамлета». Мы любим наших детей, как и вы. Нам нравится отдыхать летом на пляже, как и вам. Недавно я сама была на пляже и поплыла к плоту, не зная о предупреждении насчет вупару. Впрочем, я все равно понятия не имела, что это такое.

Но один из ваших детей поплыл в мою сторону, чтобы предупредить меня и забрать с плота, притом что не мог со мной общаться и рисковал собственной жизнью. Он поплыл за мной, хотя один мой вид внушал ему отвращение. Он совершил поступок, несмотря на свои инстинкты. Именно так должны вести себя и мы.

Я смотрела на Ордаля, но на самом деле обращалась к Уайтсайду.

– У вас есть возможность связать узами дружбы два разумных вида. А вы все разрушаете, господин директор. Прошу вас сделать то же самое, что недавно сделал юный ашиур. Вы ничем не рискуете, кроме политической выгоды. Пошлите флот.

Глава 39

Порой жизнь подобна морю. Ты стоишь в одиночестве на берегу, пытаясь противостоять накатывающейся волне. Ты упираешься в землю ногами и кричишь, но ничто не помогает. Вода вздымается вокруг, ноги увязают в песке. Все твои усилия тщетны, и тебя быстро уносит в пучину.

Люблю тебя до смерти

Когда все закончилось, меня била дрожь. Ордаль поправил мантию, встал и поблагодарил меня.

– Вы разозлились. Это хорошо. Я люблю тех, кто злится.

Пришла все та же ашиурка со своими техниками. Они начали разбирать аппаратуру, а потом улетели.

Алекс обнял меня и сказал, что я выступила просто великолепно. Мне было приятно это слышать, хотя он в любом случае сказал бы примерно то же самое.

– Отлично, – похвалила Цирцея, пожимая мне руку. – Если вам повезет, вас не станут арестовывать после возвращения домой.