Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
— Товарищ Лунин, зачем обобщать? Зачем так вопрос ставить? Дураки попались, собаки безголовые, я с ними сам разберусь, каждому горло сломаю… Слюшай, Зотова, ты как? Не молчи, пожалуйста, скажи.
Возле двери два стула. Пустые — гости у топчана стоят. Слева Лунин Николай Андреевич, заместитель председателя ЦКК-РКИ, справа — «меньшевик» в знакомом пенсне и мятом сером костюме.
Ольга осторожно вдохнула, от боли поморщившись, привстала, опираясь на локоть.
— Скажу, если хотите. Здесь даже бить толком не умеют. У меня на фронте пленные беляки за пять минут в полную сознательность впадали.
— Ай, Зотова, молодец!..
«Меньшевик», схватив апельсин, очистил в мгновение ока, уложил на толстую ладонь.
— Скушай! Свежий, прямо из Тифлиса. Очень вкусный!
Бывший замкомэск, не побрезговав, взяла дольку — вкус крови отбить. Прожевала, вытерла ладонью губы.
— За это спасибо. Только, товарищи, без толку все. Хотите бейте, хотите — апельсинами кормите. Не шпонка я и не террористка. Под пытками, наверно, признаюсь, подпишу. А все равно неправда будет, так и знайте.
Гости переглянулись. «Меньшевик» положил золотистые дольки прямо на топчан, пенсне поправил:
— Товарищ Зотова! Мы здесь по поручению Политбюро. Товарищ Каменев лично приказал разобраться. Вы готовы отвечать?
Ольга взглянула на Лунина, тот молча кивнул. Девушка попыталась приподняться, за стену схватилась.
Встала.
— Готова, товарищи. Спрашивайте!..
Думала, «меньшевик» вопросы задавать станет. Ошиблась — Лунин заговорил.
— Товарищ Зотова! Мы исходим из данных, полученных нашей разведкой. Они проверены и сомнений не вызывают. В Центральном Комитете действует белогвардейская агентура. Во главе ее — женщина, дворянка по происхождению, участница войны…
Поглядел в глаза, словно льдом по зрачкам скользнул.
— Эта женщина лично знакома с генералом Кутеповым, встречалась с ним в Париже. Знакома также с его племянницей, Марией Владиславовной Захарченко-Шульц, и ее мужем — Георгием Радковичем. Встреча с Кутеповым произошла в начале этого года. С данными фактами мы спорить не будем.
— Все мы проверили, Зотова, — негромко добавил «меньшевик». — Кутепов не нам про женщину эту говорил, про нее он Николаю Николаевичу, великому князю, писал. И Врангелю писал. Думаешь, врал белогвардеец?
Ответить было нечего, но бывший замкомэск все-таки попыталась.
— С меня портрет писан, не спорю. Для чего — иной разговор. Встречалась я с Кутеповым, был такой эпизод. Не слишком он умен, но и не такой дурак, чтобы про свою агентуру в письмах сообщать. Наверняка даже не шифром, что вам прочесть легче.
Гости переглянулись.
— По каждому факту могу объяснения дать. Почему встречалась, зачем, кто приказ отдал. Все рапорты и доклады мои — у начальства…
Закашлялась, кровь с губ вытерла.
— Проверьте, товарищи!..
— Проверим, — невозмутимо кивнул Лунин. — Время сейчас только неподходящее. Мы ждем новых террористических актов, здесь, в Столице. Может начаться паника. Некоторые безответственные товарищи предлагают ввести в СССР чуть ли не диктатуру, причем не диктатуру пролетариата, а личную бесконтрольную власть. Это конец Революции, Термидор. Их надо остановить, но для этого мы должны знать замыслы врага.
— Помоги нам, Зотова! — подхватил «меньшевик». — Нам поможешь — себе поможешь. Откуда удара ждать? В кого враги целятся? Кого охранять надо? Не говори «всех», сам знаю. Кто главная цель?
Девушка вновь закашлялась, едва сдержав стон. Присела, на решетки, что свет Божий застили, взглянула. Правильно допрос ведут, по-фронтовому. Сперва измолотили, теперь — «себе поможешь». А как помочь? Писала же она в рапорте про кутеповский план! «Следующим шагом неизбежно станет разгром и уничтожение бывших сторонников Троцкого, а также всяческих Апфельбаумов и прочих Розенфельдов.» И про помощь «русской фракции» в ЦК тоже писала. Зиновьева-Апфельбаума убили, кто следующим будет? Каменев-Розенфельд? Это если врагам поверить…
А если не верить? Если настоящий враг не в Париже, а здесь, в Столице?
— В стране и партии главный сейчас товарищ Каменев. Но он потому и главный, что никому не мешает. Убивать станут самых сильных, чтобы страну обезглавить. А самые сильные кто?
— У товарища Кима хорошая охрана, — не слишком уверено заметил Лунин. — Товарищ Сталин сейчас у себя в наркомате, там тоже охрана…
Не договорил, на «меньшевика» покосился. Тот пожал пиджачными плечами.
— А что я могу сделать? ОГПУ военные на версту к себе не подпускают. И товарищ Ким нам не очень верит, своих людей всюду ставит. Если враг с улицы забежит, мы его арестуем. А если кто из своих? Скажу Бокию, чтобы Сталину перезвонил, а ты, товарищ Лунин, здесь присмотри.
Поглядел на Ольгу, стеклышками блеснул.
— Бумагу тебе сейчас принесут. Пиши все подряд: как на службу поступила, чего делала, а особенно про то, кто приказы отдавал. Обещать я тебе, Зотова, ничего не могу, но чем больше напишешь, тем лучше.
— Для вас главное — дожить до завтра, — негромко заметил Лунин. — Если заговор здесь, в Главной Крепости, вас убьют, чтобы было на кого все свалить. В 1918-м такое уже случилось с гражданкой Каплан. Караул поставим надежный…
Не договорил, к двери повернулся. «Меньшевик», на миг задержавшись, поглядел прямо в глаза:
— Задачу поняла, Зотова?
Бывший замкомэск прикрыла глаза и вновь увидела пустой мертвый город, залитый холодным лунным огнем.
Дожить до завтра…
6
— Надо ехать! — хмуро бросил Сталин, пряча трубку-носогрейку в карман. — Они там какой-то Комитет спасения создать хотят, Робеспьеры хреновы. Боюсь, беда будет. Ким уже войска в город ввел, требует «тревожный пакет» вскрыть. «Культ Личности» ему не нравится, сам царем стать решил!..