Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
– Но я ведь больше ничего не умею! – сокрушенно вздохнул Ухтомский. – Что ж мне, вечно у господина Плотникова на шее сидеть?
– А мы вас редактором устроим. В отдел патриотической литературы, бином. Будете книжки про Дмитрия Донского править.
– Лучше в Исторический музей, – грустно улыбнулся Виктор. – Экспонатом. Чучело белого офицера в полный рост... Эти дхары – чудные ребята, но чем я им помогу? Как Симеон Бекбулатович, на троне сидеть стану? Конференции, пресса! Господи помилуй...
– Научитесь, бином!
– А-а! – безнадежно вздохнул Ухтомский. – Вы знаете, Николай, два дня назад я... я сделал предложение Лидии. Она... Она сказала, что не может дать сейчас ответ, но я все понял...
Лунин не без труда сглотнул, а затем с не меньшим усилием удержался от комментариев. Против курносой художницы он ничего не имел, но рассудил, что Виктору изрядно повезет, ежели ответ так и не последует. В последнее время Николай сам начал несколько побаиваться экзальтированной девицы, палящей из пневмопистолета по-македонски.
– А между прочим, кто-то говорил, что раскисать перед боем не рекомендуется, – ввернул он, напоминая Ухтомскому его собственные слова.
– Это верно, – безнадежно вздохнув, согласился тот. – Кстати, наш аэроплан, по-моему, снижается.
Келюс прислушался и понял, что Виктор прав. Гул моторов стал сильнее, свет в салоне замигал, пассажиры начали просыпаться. Лунин нащупал бумагу в нагрудном кармане, решив, что бланк скоро понадобится.
Самолет коснулся колесами влажной бетонки, долго катил по летному полю и наконец остановился. Из открытого люка пахнуло ночной сыростью. В темноте вспыхнули огни фар, и к аэробусу подкатил автомобиль.
– Николай, это вас, – кивнул Алексей. Лунин вздохнул и спустился по трапу. Из машины уже выходили военные. Тускло сверкнуло золотое шитье: к Николаю шагнул молодой генерал с незнакомой эмблемой на фуражке – золотым трезубцем на синем фоне.
– Товарищ Лунин? – генерал приложил руку к козырьку.
– Да... так точно, – растерялся Келюс, неловко козыряя в ответ. – Вот, прошу, товарищ... извините, пан генерал.
Он достал удостоверение. «Пан генерал» внимательно изучил его и вернул Николаю.
– Я генерал-майор Нестеренко, прилетел из Киева... Товарищ Лунин, мы так и не поняли, что случилось?
...Кажется, с обращением «пан» Лунин несколько поторопился.
– Нам нужно снять со станции некоторые приборы. Я думал, вы в курсе...
– Я-то в курсе, – вздохнул Нестеренко. – У вас в самолете офицерский взвод и сын... Впрочем, вы тоже в курсе. А если об этом визите узнают в Верховной Раде? Как прикажете объясняться?
Николай лишь развел руками. Нестеренко взглянул на него укоризненно и махнул рукой, разрешая высадку. Группа тут же стала спускаться вниз. Глебов строил людей, чтобы вести их к стоящим неподалеку вертолетам.
– Мы сделали все, о чем договаривались, но поймите и нас, товарищ... пан Лунин, – добавил Нестеренко, неожиданно улыбнувшись.
– Хорошо, бином, – решился Келюс. – Слушайте! Возле станции космической связи находится секретный подземный объект. Там размещено оружие большой разрушительной силы. К счастью, не ядерное. Сейчас его захватила какая-то банда, и мы попытаемся их обезвредить. Вы нам помочь не можете, поскольку с этим оружием не знакомы. Не мешайте нам!..
– Так-так... Значит из-за этого вас объявляли в розыск, Николай Андреевич?
Келюс тут же вспомнил свою фотографию на милицейском стенде.
– Из-за этого.
Нестеренко кивнул, пожал Николаю руку и отошел в сторону. Лунин не спеша направился к вертолету. Моторы гудели, и потоки воздуха, казалось, вот-вот оторвут человека от земли и покатят по бетонному полю...
Рейс длился не более получаса, но Николай успел намучиться вволю. Болтанка была чудовищной, и полет стал сплошной пыткой. Впрочем, все, если не считать изрядно позеленевшего Мика, держались бодро. Рыжий Серж даже улыбался и, стараясь перекричать несшийся со всех сторон грохот, рассказывал невозмутимому Ухтомскому про высадку под Гератом.
...И снова под ногами была бетонка, но на этот раз летное поле оказалось совсем маленьким, очевидно предназначенным лишь для вертолетов. Прожектора заливали бетон яростным белым светом, а вокруг клубилась холодная ночная тьма, сквозь которую едва проступали иссиня-черные громады гор. И на этот раз их встречал генерал, но уже определенно свой, с красной пентаграммой на лбу. Если Нестеренко был встревожен, то начальник станции, фамилию которого Келюс так и не расслышал, определенно испуган. Очевидно, Представители Президента на этот объект еще ни разу не наведывались. Келюс принял сбивчивый рапорт и переадресовал генерала Глебову, который тут же завел с ним какой-то серьезный разговор. Николай между тем осмотрел свою маленькую армию, разминавшую ноги на бетонке. Мик, уже успевший отдышаться после болтанки, пытался весело улыбаться. Все остальные держались внешне невозмутимо. Рыжий Серж уже приступил к исполнению своих обязанностей, стоя с автоматом неподалеку от Лунина и внимательно поглядывая по сторонам. На миг Келюс почувствовал себя как-то неуютно.
Через несколько минут его подозвал Глебов. Рядом с полковником уже стоял Алексей. Вид у всех троих, включая генерала, был весьма озабоченный.
– Расскажите товарищу Лунину, – велел Глебов.
– Товарищ Представитель Президента, – изрядно волнуясь, заговорил начальник станции, – объект «Пещера» не входит в мое подчинение. У них свой источник питания, своя вертолетная площадка. Вход только один. Наверху, на скале, есть передающая станция, но туда не добраться. Кроме того...
– Нас раскрыли, – буркнул Глебов. – Сегодня утром возле станции задержали двоих. Они говорят, что им нужен Николай Лунин.
Келюс, почему-то не очень удивившись, велел привести задержанных.
– Надо позвонить на объект и сообщить о вашем прибытии, – продолжал генерал.
– Давайте, – согласился Николай. – Все равно, они слышали, как мы приземлились. А просто войти... нельзя?
– Там защитный экран. Скоро сами увидите, товарищ Лунин.
Между тем конвой привел задержанных. Келюс с любопытством взглянул на двух бородатых парней в туристическом снаряжении и лишь головой покачал. Один весело ухмылялся, второй был внешне невозмутим и лишь изредка иронически посмеивался, блестя металлическими коронками.