Око за око
Шрифт:
В этой праздной суете Санса Старк искала взглядом нужного ей человека, и ей в ответ в самой глубине зала сверкнула брошь птички Пересмешника. К ней обратились знакомые темные глаза, знакомая теплая улыбка, мешавшаяся соль с перцем в волосах. Едва побледнев, рыжеволосая дева направилась к Петиру Бейлишу.
Третью выпьем за меня,
Следом, сразу за тебя.
За красавицу-девицу,
На которой сладко спится.
Едва поджав кончики губ, Санса села на приготовленное ей место. Подозванный человек принес тарелки с едой и прочую утварь. Молча
Переглянулись. Молчали.
Излишне теплых приветствий не было. Слишком много недомолвок было между этими двумя, чтобы распыляться на подобные условности, и они еще долгое время так и сидели, изредка поглядывая друг на друга, словно им нечего было сказать. Словно виделись еще вчера или же знали друг-друга бессовестно долго, оттого слова не шли.
Лорд-протектор Долины опустил глаза, украдкой глянув на свою гостью. Какая странная метаморфоза происходила с ней. Некогда он видел ее превращение из угловатой девочки в цветущую девушку, а теперь подле него сидела красивая молодая женщина, сверкая на свету медными намокшими от снега волосами, лежавшими на пышном посеребренном мехе лисицы. На Кейтлин она походила все больше и одновременно все меньше – в отличие от матери на лице ее дочери был заметен отпечаток вкусившего горечь жизни, и это придавало ей определенную пикантность.
Санса заметила, что за ней наблюдают, и застуканный на месте преступления Мизинец отвернулся, так вдруг заинтересовавшись музыкантами. Возле стола и чуть поодаль стоял десяток вооруженных людей, и девушка сама сделала вид, что вслушивается в повторявшийся рефрен кабацкой песенки, ехидно заметив про себя, что со времени их встречи в Кротовом Городке лорд Бейлиш стал более осторожным… С ней.
За отважного бойца,
За дельца и за глупца,
За жену и за любовь,
Выпьем за родную кровь.
– После столь тяжелой битвы за Винтерфелл, – начал мужчина, – не ожидал услышать, что вы отправитесь в Дредфорт.
– Нужно было решить некие дела, да и… – Санса положила руку на стол. От беспокойства девушка нашла единственное лекарство, начав выводить на столешнице круговые узоры. – Не думаю, что кто-то осмелится оспаривать мое право на замок Болтонов, – улыбнулась она.
– Никто не решился бы оспаривать ваше право и на ваш родовой замок. – Дернул за нужную ниточку кукловод.
– Лорды Севера выразили преданность моему брату. Вы сами это видели… Петир.
– Хм, – левый кончик губ взмыл кверху, прячась в растительности на лице, и мужчина ненадолго замолчал.
Мизинец, как обычно, был одет скромно, но с иголочки. Владельца нескольких замков выдавали лишь посеребренные пуговицы, украшенные богатым орнаментом, еле заметная вышивка на плечах черного костюма, да чистота рук.
– Как показывает практика, правление бастардов не бывает долгим.
– Возможно… – поддерживала беседу Санса. – Но если рядом будут преданные люди, оно может затянуться.
– Преданность самых преданных очень часто предана деньгам,
– Вы рассуждаете как Ланнистер.
– Нет, – мужчина разогнулся, подняв голову, и его рука тихо накрыла девичью ладонь. Чуть не поморщившись, Санса руки не убрала, и Мизинец, поджав губы, горько улыбнулся – этот ребенок имел над ним странную власть, заставляя лишний раз задуматься о столь ненужном ему противостоянии личной выгоды и личного счастья. – Я рассуждаю как человек, знающий цену вещам.
– Вы смогли купить в этой жизни все, что хотели? – Клацнув зубами, волчонок тут же прикусил язык.
Петир в лице не поменялся, однако ее попытку насыпать ему соли на рану оценил. Кейтлин ему не далась, да и Санса показала себя не столь доступной твердыней, несмотря на все его заслуги перед ней.
За живых, за мертвых тоже,
Кто в пути, а кто на ложе.
За богатых, бедняков
Наливай мне до краев!
– Вы прибыли на корабле? – пыталась подсластить горькую пилюлю леди Старк.
– Вы как всегда наблюдательны, миледи.
– Когда долго сидишь взаперти, ничего другого не остается.
– Читая ваше письмо, не скажешь, что оно написано пленником. – вел к интересующей его теме Мизинец. – Неужели вы все еще тоскуете о прошлом?
– Стараюсь… О нем не думать. – Санса не смотрела на мужчину. Высвободив, убрала свою руку, якобы для того, чтобы поправить волосы, а назад так и не вернула. – Быт затягивает.
– Эта клетка вам тесновата.
– Клетки для птиц, – перебросились они незамысловатыми фразами.
Мы в таверне веселимся,
Как напьемся – похмелимся.
Пьем мы ночью, пьем мы днем.
Радость, горе – нипочем!
Трижды ударил барабан, и монотонная песня наконец-то закончилась. За соседним столом выпивавшие мужчины весело ухнули, подняв свои кружки, и со стукнувшихся чаш, брызгая пеной, потек эль. На их столе лежал молочный поросенок. От него отрывали окорочок, и, глядя на розовую разрывавшуюся плоть, девушка скривилась в лице, прикрыв рукой рот. Благо, в этот раз мутило ее недолго.
– Вы плохо себя чувствуете?
– Н-нет. Просто дорога. И эта… Музыка…
– Вульгарна? – улыбнулся мужчина, подозревавший о вкусах маленькой девочки-принцессы.
– Д-да.
Петир достал пару монет. Метал блеснул в свете неяркого освещения, и прежде, чем отдать их своему прислужнику, мужчина показал девушке пару медяков.
– Цена утонченности, – добавил он.
Прислуживавшаяся Мизинцу тень, откланявшись, уверенно двинулась в сторону музыкантов. Разминавшийся певец, только что откричавший нескончаемый список пьющих, жадно пил из кожаного мешка-бутылки, и его щеки раздувались, как у лягушонка. Оторвавшись от горла, он принял плату от посланника. Внимательно послушал говорившего с ним слугу, а после обернулся к старому скрипачу, сидевшему бездвижно словно статуя. Они о чем-то переговаривались, и наблюдавшая за ними Санса не поверила своим глазам.