Оксюморон
Шрифт:
— Это почему?
— А потому, что передо мной лежит описание потерпевшего. Мужчина лет тридцати, рост — сто семьдесят пять — сто семьдесят семь сантиметров, спортивного телосложения… Продолжать?
— Могли промахнуться. Не в того попали.
Толстяку явно страшно нравилась его собственная версия происшедшего и отказываться от нее просто так он не собирался.
— Два раза не в того… Вы, кстати, выстрелы слышали?
Толстяк покачал головой.
— А кто за вами шел, заметили?
Та же реакция.
— Жаль. Ну, ваши показания записал, всё проверим. Уезжать из Москвы в ближайшее время не собираетесь?
— Вроде нет.
— Ну и славно. Воздержитесь от поездок, можете потребоваться. А ваши подозреваемые, скорее всего, просто ударятся в бега. Мошенничество — это одно, а заказное убийство — совсем другая песня. В смысле, статья. Ну, и срок, конечно. Засим — желаю здравствовать.
Следующие три свидетеля — двое мужчин и одна женщина — подтвердили только то, что кто стрелял, они не видели, выстрелов не слушали — человек упал совершенно неожиданно, а они сами оказались в свидетелях только потому, что не успели вовремя убраться с места преступления.
Мужики говорили чистую правду, а тетка врала, причем не по злому умыслу, а из-за слабо выраженной мозговой деятельности. Она слышала два негромких хлопка, но никак не связала их с последующими событиями. И видела не только падение тела на асфальт, но и внезапно появившееся во лбу у мужчины темно-красное пятно. Впечатление от увиденного оказалось настолько сильным, что напрочь отбило у этой свидетельницы не только память, но и возможность соображать вообще. В общем, клинический случай.
Когда Стас отпустил ее, выражение лица у него было не слишком приветливое. И в принципе я его понимала: четыре очевидца убийства находясь в двух шагах от убитого, не видели ровным счетом ничего. Во всяком случае, такого, что можно было бы использовать для раскрытия дела.
— Там остались еще две подружки-пенсионерки, — сообщил он мне, не поворачивая головы. — Чует мое сердце, наслушаемся… Они вообще были дальше всех от места преступления. Надеюсь, хоть не объявят, что покушались на них…
— Не объявят, — утешила я его. — Но в любом случае, я бы внимательно посмотрела записи с видеокамер. Если, конечно, у последних оставшихся свидетелей никакой интересной картинки в голове не запечатлелось.
— Иди к нам работать, — хмыкнул Стас.
— Видеокамерой? — с педантичностью истиной арийки уточнила я.
— Д-а ну тебя на фиг, Маринка! Не могу понять, как у тебя эти фокусы получаются. Или ты все на ходу придумываешь…
Опять двадцать пять… В ведьм принципиально не верят, по-моему, только сотрудники полиции. Остальные могут выражать определенный скепсис, но в глубине души…
— Зови своих свидетельниц. Обеих сразу. Хуже не будет, а я не люблю дурацкую работу два раза делать.
— Ты называешь это работой?
— Ненаглядный мой, обижусь — будешь делать всё сам.
— Ой, не надо, пожалей! — в притворном ужасе схватился за голову Стас. — Не справлюсь же!
— Не исключено, — скромно подтвердила я.
— Марин, не зарывайся.
— Никогда в жизни! — горячо возмутилась я. — Вся внимание и почтение. Кстати, определили, из чего стреляли?
— Кстати, сейчас выясним, — хмыкнул Стас.
Он позвонил кому-то и долго «энергично» объяснял, почему нужно забросить все остальные дела и заняться именно «его» пулями. Или гильзами — я точно не разобралась. А поскольку мне велели «не зарываться», то я сидела «мышкой». Открыла створку окна и потихоньку курила, выпуская дым в сгущающиеся сумерки.
Нет, октябрь в этом году все-таки стоит обалденный. Погулять бы в каком-нибудь лесопарке, пошуршать листвой, подышать осенним воздухом… А я зачем-то сижу в не слишком уютном рабочем кабинете своего дорогого друга и пытаюсь посильно помочь ему разобраться с каким-то трупом. Мне оно надо?
По-видимому, надо, если не хочу просто взять и незаметно исчезнуть.
Я внезапно поняла: как у природы нет плохой погоды, так и у отношений запасного варианта. И там, в небесной канцелярии, кому-то сильно мудрому видней, что для каждого из нас хуже сейчас: какая погода, какой человек…
И бесполезны всякие прогнозы, и не нужны нелепые инструкции. Вы можете не любить дождь, но кто-то его обожает, Вы можете не любить ветер, но кому-то он необходим. Необходимо просто жить и учиться благодарно принимать все, что происходит в жизни: и такие вот «служебные» тягостные посиделки, и наличие где-то там скандальной супруги, и невозможность побродить по опавшим листьям. Ведь на смену обязательно придет нормальный вечер — или день — с неспешной беседой под тихую музыку. А на небе обязательно взойдет лохматое оранжевое солнце. Нужно только дождаться этого события.
Я так задумалась, что пропустила появление в кабинете последней пары свидетелей: двух женщин сильно пенсионного возраста, которые, судя по всему, прилагали титанические усилия если не повернуть время вспять, то хотя бы притормозить. Причесоны у обеих — давно вышедший из моды затейливо взбитый перманент — были щедро выкрашены хной, что отнюдь не молодило, а наводило на мысль о цирковых клоунах. Губы намазаны яркой помадой в стиле «сексапил номер пять», а ресницы спокойно могли царапать противоположную стену.
Думаю, если бы с этих дам смыть пару килограмм всевозможной косметики, они бы выглядели куда милее и элегантнее, и уж точно — моложе. Но сами они так не считали, поскольку тут же начали метать в Стаса кокетливо-призывные взгляды. А для того, чтобы прочесть мысли, копошащиеся под рыжими гривами, вовсе не нужно было обладать какими-то особыми способностями: все читалось на лицах.
— Мы с подругой шли в магазин, — начала одна из свидетельниц. — Хотели купить…
— Об этом как-нибудь в другой раз, — мягко прервал Стас. — Меня интересует то, что вы видели…