Октавия
Шрифт:
– Приезжай, ты можешь остановиться у меня, - сказала я вдруг, к своему собственному удивлению.
– У меня огромная квартира. Можешь жить столько, сколько захочешь.
– Господи, - она залилась краской.
– Правда можно? Это было бы отлично, всего на несколько дней, пока я не подыщу чего-нибудь. И еще, не могла бы ты посоветовать, где лучше всего купить одежду? Я хочу сказать, что у меня отличная мама, но в этих вещах она мне не помощник.
Буквально через минуту после того, как к нам подошли остальные, она сообщила Гарэту, что я пригласила ее приехать ко мне
Я думала, он начнет ее отговаривать, но он просто сказал:
– Отличная идея. Почему бы и нет?
Зачем я это сделала, недоумевала я сама, уйдя на кухню, чтобы помочь с обедом. Пыталась доказать, что могу быть доброй или подсознательно хотела произвести впечатление на Гарэта, поладив с одной из его подруг, а, может быть, просто хотела протянуть, хоть и тонкую, но ниточку в будущее?
За обедом я не смогла заставить себя ничего проглотить.
Я даже не могла курить, что для меня было смерти подобно. Присутствие Гарэта сковывало меня. Каждый раз, когда он смотрел на меня, я отводила глаза. Не могла я и пустить в ход ни один из моих старых трюков: бросать взгляды из-под ресниц, позволять волосам упасть на глаза, задрать юбку, чтобы приоткрыть ноги повыше, наклониться вперед, чтобы он мог заглянуть в вырез блузки, которая была всегда расстегнута чуть ниже, чем полагалось. Со вчерашнего вечера я вдруг стала неуклюжей, как подросток. Я даже не знала, что делать со своим ртом, как будто раньше никогда не пользовалась помадой.
Положение осложнялось тем, что Джереми начал следить за мной, как тюремщик. Я больше не находила в нем никакого шарма. Ему было очень трудно угодить, куда-то исчезла его ленивая манера - не хочешь, как хочешь - которую я находила такой неотразимой еще неделю назад. Как только мы закончили обедать, я немедленно принялась мыть посуду. Все, что угодно, только разрядить эту напряженную атмосферу!
– Да оставь ты это, - сказал Джереми.
– Ради Бога, Октавия, отдохни!
– Какая жалость, что нам пора возвращаться в Лондон, - посетовала Гасси.
– Это был такой отличный спокойный уик-энд!
На лице Гарэта промелькнула улыбка.
– У тебя, наверное, столько дел перед свадьбой, - заметила Лорна.
– Обожаю свадьбы.
Неожиданно нога Джереми прижалась к моей. Я отодвинулась.
– Твои волосы приобрели от солнца фантастический цвет, - сказал он.
– Я не помню, это твой натуральный цвет?
– спросила Гасси.
Я собиралась уже сказать “да” - никому раньше я не признавалась в том, что красила их - как вдруг, поймав взгляд Гарэта, по какой-то странной причине передумала.
– Ну, скажем, мой парикмахер слегка его подправляет.
Гасси взяла со стола сплетенный ею венок из ромашек. Он уже начал увядать. Лорна смотрела в иллюминатор на размытый жарой ландшафт. Было такое чувство, что вот-вот темные деревья надвинутся па нас.
– Сегодня один из тех дней, которые обычно ассоциируются с концом чего-нибудь, - произнесла она.
– Последний день перед войной, или день кончины короля.
Гасси вплела еще одну ромашку.
– Не пугай меня. Мне начинает казаться, что сегодня произойдет что-то ужасное.
Багровое
– Мне кажется, будет гроза, - сказал Джереми.
Гасси водрузила венок ему на голову. Венок был слишком мал и смотрелся на светлых волосах, как корона. Джереми раздраженно скинул его.
– Ой, ты же его сломал, - запричитала Гасси.
Не в силах больше выдерживать напряжения, я встала и потянулась.
– Ты куда?
– спросила Гасси.
– Пойду пройдусь вверх по течению.
– Мы с тобой, - сказал Джереми, поднимаясь.
– Нет!
– резко ответила я, тут же попытавшись обратить это в шутку.
– Сегодня я чувствую себя Гретой Гарбо: хочу прогуляться в одиночестве. Такое уж у меня настроение.
– Мы собираемся к родителям Лорны на чай, - сообщила Гасси.
Я с ними не пошла. Бродя по лугам, я пыталась разобраться в своих чувствах. “Это все жара и тесное общение, - говорила я сама себе.
– Ты увлеклась Гарэтом потому, что он первый мужчина, который осадил тебя. Это - желание победить наперекор тому, что ты ему не нравишься. Точно так же было с Джереми, пока ты не добилась своего”. Ну и что в этом хорошего? Стремление завоевать Джереми было ни чем иным, как детским капризом получить любимую игрушку. Но это ничего общего не имело с тем, как сильно я нуждалась в Гарэте.
Я прошла несколько миль и села под деревом. Должно быть, я задремала, потому что, когда открыла глаза, тени уже удлинились. Не в силах выдержать чаепития у Гамильтонов с чашками на коленях и неизбежными воспоминаниями о вчерашнем вечере, я вернулась на яхту. Еще никого не было. Я упаковала свои чемоданы, привела в порядок салон и домыла обеденную посуду. Я вела себя так примерно, что вполне заслуживала награды.
Тут я услышала шаги. Кто-то прыгнул на палубу. Я вздрогнула от волнения, когда в дверях возникла высокая фигура. Но это был всего лишь Джереми. Меня еще раз кольнуло разочарование.
– Почему ты не пришла пить чай? Я беспокоился о тебе.
В его взгляде было что-то хищное, что испугало и насторожило меня.
– Я задремала, а когда проснулась, поняла, что уже поздно и пришла сюда.
– Я вычислил это телепатически и пришел за тобой следом, - сказал он.
– Остальные тоже возвращаются?
– О, они еще не скоро придут. Гасси обнаружила рояль и бренчит в свое удовольствие, а Гарэт и Лорна отправились вдвоем погулять.
Мои ногти впились в ладони. Прошлой ночью Гарэт поцеловал ее. Один Бог знает, что ему взбредет в голову в летний полдень. Я схватила несколько стаканов.
– Куда ты собралась?
– спросил Джереми.
– Убрать их.
Он на секунду преградил мне путь, потом отошел в сторону и прошел за мной в салон. Очень медленно я начала убирать стаканы в шкаф. Когда я обернулась, он стоял за моей спиной. Он взял меня за руки.
– Нет, - резко сказала я.
– Что нет? Я еще ничего не сделал.
– Пусти меня.
– Черта с два!
Его пальцы впились в мои руки.
– Я хочу тебя, - сказал он.
– С того момента, как я впервые тебя увидел, я сгораю от желания.