Октавия
Шрифт:
– Замолчи, - злобно сказал он.
– Тебя все равно никто не услышит.
Внизу продолжал греметь проигрыватель. Я боролась и пыталась укусить его, но он был слишком силен. Было не столько больно, сколько унизительно. Кажется, этому не было конца. Наконец, он столкнул меня на пол. Я лежала, дрожа от страха.
– Вставай, - бесцеремонно сказал он, - и собери свои вещички. Я отведу тебя на яхту.
***
Над рекой висела луна, заливая белым светом опустившийся на спящие поля прозрачный туман. Густо-синее небо было усыпано звездами, в воздухе пряно пахло таволгой.
Чувствуя
Когда мы поднялись на палубу, я сказала:
– Ну, теперь ты можешь вернуться к своей ненаглядной юной подружке.
– Не раньше, чем ты ляжешь спать.
Прямо в платье я завалилась на свою койку. Но, закрыв глаза, все еще продолжала ощущать, как все вокруг кружится. Я тут же снова их открыла. Гарэт стоял, наблюдая за мной сквозь дым сигары.
Я снова закрыла глаза и почувствовала приступ тошноты.
– О, Господи, - проговорила я, пытаясь подняться.
– Лежи, - резко сказал он.
– Я имею право встать с собственной постели, - сказала я раздраженно.
– С твоей стороны благородно было удерживать меня от чужих постелей, но из своей собственной постели человек может вставать, когда захочет.
– Перестань болтать, - сказал Гарэт.
– Не могу, - в отчаянии произнесла я.
– Меня сейчас вырвет.
Он едва успел подвести меня к борту яхты. Мне было так плохо, как никогда в жизни. Сначала мне никак не удавалось остановить все новые ужасные позывы, а потом, из-за того, что Гарэт держал мою голову, слезы унижения.
– Оставь меня одну, - всхлипывая, умоляла я.
– Оставь меня, я хочу умереть. С минуты на минуту вернутся Гасси и Джереми. Пожалуйста, пойди и задержи их немножко.
– Они не вернутся еще очень долго, - заметил Гарэт, взглянув на свои часы.
– Можно мне попить?
– Пока нет. Все начнется снова. Нужно немножко потерпеть.
Я посмотрела на огромную белую луну и вымученно засмеялась.
– Романтичней ночи не придумаешь, правда?
Когда мы шли по коридору, я чуть не упала. Гарэт подхватил меня на руки, отнес в каюту, ловко, как ребенка, положил на постель. Потом дал мне пару таблеток.
– Это поможет тебе уснуть.
– Вообще-то я не планировала сегодня ночью свиданья с Джереми.
Я дрожала, как собачонка.
– Я очень сожалею, - сказала я, крутя головой, - очень.
– Лежи спокойно, - сказал он.
– Таблетки скоро подействуют.
– Не уходи, - прошептала я, когда он поднялся и направился к двери.
Он посмотрел на меня. Его лицо ничего не выражало: ни презрения, ни насмешки, ни даже следа жалости.
– Я принесу тебе еще одеял, - сказал он.
– Не хочу, чтобы ты простудилась.
От этой неожиданной доброжелательности, которую он впервые проявил ко мне, на мои глаза навернулись слезы. Я начала засыпать, когда он вернулся с двумя пледами, от которых пахло плесенью. Когда я увидела его руки, заботливо поправлявшие плед, - сильные руки с черными волосами, я почувствовала,
– Засыпаешь?
– спросил он.
Я кивнула.
– Умница. Утром будешь в порядке.
– Мне очень жаль, что я испортила вам вечер.
– Не переживай. Они славные, эти Гамильтоны. Тебе надо бы чаще встречаться с такими людьми. Они исповедуют истинные ценности.
– Как ты с ними познакомился?
Он начал мне рассказывать, но мои мысли стали путаться, мягкий валлийский голос начал смешиваться с плеском воды о яхту. Тут все уплыло в небытие.
Глава двенадцатая
Проснувшись на следующее утро, я почувствовала, что меня переполняет стыд. Раньше, когда мне случалось опьянеть, я относилась к этому спокойно, как к части имиджа Октавии Бреннан. Сейчас я съежилась при мысли о том, что произошло прошлой ночью. Заявилась к этим людям полуголой, отвратительно себя вела, злоупотребив их гостеприимством, а потом испытала унижение от урока, преподанного Гарэтом и, что хуже всего, меня вывернуло на его глазах, и он уложил меня в постель!
“О, Господи!
– вздохнула я, страдая, восстановив по частям картину прошлого вечера, - как я буду смотреть им в глаза?”
В то же время, думая о том, как бы незаметно исчезнуть с яхты, я поймала себя па мысли, что если сделаю это, рискую никогда больше не увидеть Гарэта. Эта мысль пронзила мое сердце.
“О, нет!
– в ужасе прошептала я.
– Этого не может быть!” Невозможно так страстно ненавидеть кого-то и вдруг, в одночасье, обнаружить, что ненависть обернулась чем-то совершенно другим, чем-то, так подозрительно похожим на любовь.
Не могла я его полюбить, не могла! Он презирал меня, думал, что я худшая из худших. Весь ужас состоял в том, что, начни я все с начала, я могла бы пустить в ход весь арсенал своих приемов, сразить его своим видом, даже заставить поверить в то, что я нежная и ласковая. Я достаточно часто прибегала к этому раньше, но теперь все было слишком поздно. Он видел, как я бесстыдно преследовала Джереми, знал так много негативного обо мне, что у меня не осталось ни малейшей надежды. Это было просто забавно: в конечном счете, “попался, который кусался!”
Я заставила себя подняться. В голове пронесся метеор, снова подступила тошнота. Взглянув в зеркало, я увидела свое пепельно-серое лицо. Я все еще была во вчерашнем макияже, испещренном потоками слез. Почувствовав приступ тошноты, я склонилась в нерешительности над мокрой неприятно пахнущей раковиной. Даже почистить зубы - и то суровое испытание. Я кое-как оделась и доплелась до кухни. Гасси готовила копченую рыбу.
– Привет!
– сказала она.
– Гарэт сказан, что у тебя вчера был обморок и ему пришлось отнести тебя на яхту. Это просто так или ты беременна?