Октавия

Купер Джилли

– Этот проклятый шторм переломал половину дельфиниумов, - сказала она.

– О, я сочувствую. Какая жалость, и это после того, как вы выхаживали их всю засуху, - сказала я, продолжая подниматься по лестнице, но отделаться от нее было невозможно.

– Где ты только пропадала? Весь день звонили с твоей работы, забегали какие-то люди. С тобой ничего не случилось, нет? Надеюсь, ты помнишь о квартплате.

– Я заплачу завтра.

Я была уже на повороте лестницы.

– Мы договорились, что ты

будешь это делать каждую четвертую пятницу, - крикнула она мне вслед.
– Так что, я хочу, чтобы ты сделала это сегодня же. Там наверху тебя ждут. Я же говорила, что я против того, чтобы здесь находились мужчины после девяти вечера. Пусть он сейчас же уходит.

С бьющимся сердцем я преодолела следующий лестничный марш. Должно быть, это Ксандр пришел за деньгами. Я распахнула дверь. В комнате было темно.

Тут мое сердце екнуло. На фоне окна стоял человек. Эти широкие плечи невозможно было не узнать. Это был Гарэт.

– Что ты здесь делаешь?
– прошептала я.

– Жду тебя, - ответил он.

– Не понимаю.

– Я люблю тебя, - просто сказал он.
– И больше не могу.

Я бросилась к нему:

– Пожалуйста, обними меня.

Он обвил меня руками. В его поцелуе было столько силы, тепла и любви!

– Дорогая моя, - бормотал он, целуя меня в голову.
– Боже мой, я так виноват. Я был так взбешен сегодня, но меня мучила ревность, и я не понимал, что происходит.

– Я ничего не могла сделать, - сказала я, сотрясаясь от рыданий, - это был единственный способ быстро получить деньги.

– Я знаю об этом. Успокойся, милая, успокойся. Я был у Ксандра после того, как он уехал от тебя. Я был в таком ужасном состоянии, что мне необходимо было поговорить с кем-нибудь. Он мне обо всем рассказал.

– Господи, что же он собирается делать?

– Он признался Памеле, а потом пошел в полицию. Это был единственный выход. Я отвез его в участок и первые полчаса не оставлял его одного. Все будет в порядке.

– А как Памела и Рики?

– Дорогая, это меня меньше всего волнует.

– Я не могла отказать Ксандру, - бормотала я.
– Он всегда заботился обо мне.

– Знаю, знаю, звезда несчастная. Тебе следовало обратиться ко мне, а не к Андреасу. А сейчас, ради Бога, сними с себя все мокрое.

Он отошел от меня и зажег свет.

Ноги не держали меня больше, и я села на кровать, тупо уставившись на него. Его правый глаз теперь уже окончательно заплыл. Он все еще был в той же самой рубашке с пятнами крови, но, слава Богу, хоть руку ему кто-то забинтован. В следующее мгновение он снял со шкафа мой чемодан и покидал в него мои платья, сняв их с вешалок.

– Что ты делаешь?

– Укладываю. Ты уедешь отсюда.

– Мне некуда уезжать, - прошептала я.

– Ты едешь ко мне.

– Но я не могу. Лорне это вряд ли

понравится.

– А при чем тут она?

Он взял мое васильковое платье.

– Ты была в нем, когда я тебя впервые увидел. Надень его сейчас.

Он положил платье на кровать.

– Но вы ведь с Лорной, - я подбирала слова, - разве вы не собираетесь пожениться?

Он замер на секунду с охапкой моего белья в руках.

– С чего ты взяла?

– Она сказана. Она говорила, что ты и она.

– Да не я, а Чарли.

– Чарли, - глупо повторила я.
– Чарли! Но каким образом?

– Они познакомились у тебя, - сказал Гарэт.
– В тот вечер, когда она у тебя гостила. Он пригласил ее зайти в его магазин, начал с ней встречаться, играть в бинго. Она говорит, что в тот вечер ты ей призналась, что в кого-то влюблена. Она решила, что речь идет о Чарли. Вот почему ей было так тяжело сказать тебе об этом.

– О, Господи!
– сказала я.
– Речь шла о тебе. Я ни на минуту не переставала любить тебя с того самого вечера, когда мне стало плохо на яхте. Господи! Какая глупая путаница!

Я начала смеяться, но тут что-то произошло, и я снова начала плакать. Гарэт забросил остатки моего белья в чемодан и обнял меня так крепко, что я стала бояться за свои бедные ребра.

– Ну, а теперь, ради Бога, снимай это или придется мне самому это сделать.

Я покраснела.

– Я не могу, когда ты смотришь.

Он усмехнулся.

– После сегодняшнего дневного спектакля я не вижу особого смысла в фальшивой благопристойности.

Видимо, прочитав что-то на моем лице, он тут же повернулся и стал разговаривать с Манки, который сидел, дрожа, в чемодане.

Только я стянула мокрую блузу, как в дверь громко постучали. Я схватила полотенце, потому что в комнату влетела миссис Лонсдейл-Тейлор.

– Мисс Бреннан, - зашипела она, - я говорила вам, что не потерплю мужчин в своем доме. Вы должны немедленно уйти, - добавила она, обращаясь к Гарэту.

– Ее не будет здесь через пять минут, - резко сказал Гарэт, - так что подите прочь!

– Как смеете вы разговаривать со мной таким тоном, молодой человек?
– возмутилась миссис Лонсдейл-Тейлор.
– Как насчет квартирной платы? Она должна мне шестьдесят фунтов.

Засунув руку в карман, Гарэт вытащил пачку денег. Отсчитав шесть десяток, он протянул их ей. Потом взглянул на бедного маленького Манки, дрожащего в чемодане.

– Сколько вы хотите за эту собаку?

– Она не продается. Это собака моего покойного мужа.

– Десять фунтов, - сказал Гарэт.

– Я не уверена, что поступлю правильно.

– Двадцать, - сказал Гарэт и сунул деньги ей в руку.
– А теперь иди отсюда, толстая ведьма, и никогда не обижай тех, кто слабее.

***