Октавия
Шрифт:
– Привет, Анжелика, - сказал Марковитц.
– Иди, раздевайся. Мы сделаем десятиминутный перерыв.
– Она была на развороте “Пенетрейшн” в этом месяце, - сказал один из помощников Габриэла.
– А под картинкой было написано: “Ее отец - профессиональный военный. Анжелика изучает философию в университете. Во время каникул проводит время, любуясь развалинами”.
– Ну, вряд ли можно назвать Андреаса развалиной, - сказал Габриэл.
Андреас открыл еще одну бутылку шампанского.
–
– Мне кажется, в такую жару будет приятно уехать из Лондона.
Он взял пуховку из рук одного из ассистентов Кая и тщательно запудрил мой блестевший нос. Слезы горького отчаяния жгли мои глаза.
– Если вы сможете достать лошадь, - заметил другой безропотный помощник Габриэла, - из нее получилась бы потрясающая Годива из легенды.
– Замолчи, - зашипел Габриэл.
– Здесь за углом школа верховой езды. С меня хватило проблем с этим проклятым котом.
Через несколько минут из-за занавески появилась Анжелика, на которой было лишь боа из красных перьев и мозольный пластырь. С мрачным видом она направилась к кровати, смотря на Андреаса со смешанным чувством ужаса и отвращения, наверное, так смотрит лев в цирке на жестокого дрессировщика.
– Ты уже знакома с Анжеликой Бартон-Браун, не правда ли, Октавия?
– спросил Андреас, таинственно улыбаясь.
– Кажется пет, - начала я, но тут вспомнила, что это одна из тех девок, которых Андреас притаскивал в Грейстон. Она теперь свирепо смотрела в мою сторону. Даже Клитемнестра, вероятно, не так зло смотрела на Агамемнона.
– Иди сюда и ложись, Анжелика, - сказал Андреас, похлопывая по кровати.
Она вытянулась рядом со мной. Ее подведенные черным карандашом глаза были слегка приоткрыты. Из-под наклеенных ресниц в мою сторону был направлен темный ядовитый свет. Андреас постарался сделать так, чтобы его бывшая и будущая возлюбленные почувствовали себя отвратительно.
– Как тебе?
– спросил он Кая.
– Какой контраст между ними, не правда ли? Искушенная и невинная любовь.
Я вскочила и потянулась за своим халатом, лежавшим под кроватью.
– Вы уже закончили со мной?
Положив свою тяжелую руку мне на плечо, Андреас заставил меня снова сесть.
– Наоборот, - сказал он.
– Мы только начинаем. Оденьте на Анжелику монашеский головной убор, - сказал он, обращаясь к Габриэлу.
Она выглядела так нелепо, эта озлобленная Анжелика, что я еле сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом. Но это было недолго. В следующий момент Андреас повесил мне на шею громадный крест.
– Встань на колени рядом с ней, Анжелика, - сказал он.
– Хорошо, как можно ближе.
У меня было такое чувство, что по мне ползут
– А теперь положи свою руку на плечо Октавии, - сказал он.
Почувствовав ее пальцы, я отпрыгнула в сторону.
– Нет!
– закричала я.
– Нет! Я не буду это делать, не буду!
– Прекрати, - сказал Андреас.
– Ты хочешь получить две тысячи или нет?
Я посмотрела на него вызывающе, но тут вспомнила Ксандра и кивнула.
Вид у Анжелы был такой же бодрый, как у кота, у которого болят зубы. Было совершенно очевидно, что она еще никогда не зарабатывала у него свой хлеб таким образом. Андреас взбил простыни вокруг нас и посмотрел в видоискатель.
– Очень мило, - сказал он.
– Немножко полюбезней, вы обе.
Кай сделал снимок.
– Положи свою руку на шею Октавии, Анжелика, - сказал он.
Я сжалась, почувствовав напряженную ненависть в ее пальцах.
Пот выступил у нее над верхней губой:
– Отлично, - сказал Кай.
– А теперь опусти свою руку немного ниже, Анжелика, еще ниже.
Стерпеть такое, даже для Ксандра, я не могла. Я бросила на Андреаса взгляд, полный отчаяния и мольбы и была потрясена выражением подавляемого возбуждения на его лице. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.
Вдруг снаружи раздался невероятный грохот. Все вскочили, когда забарабанили в дверь.
– Это полиция, - выдавил Габриэл, приглаживая свои кудри.
– Вы не можете войти сюда, - закричал женский голос.
– Студия снята.
– О нет, черт побери, могу, - откликнулся голос.
Раздался еще один сокрушительный удар, дверь задрожала и поддалась. Я в изумлении открыла рот, наполовину с облегчением, наполовину с ужасом, потому что в дверях, разъяренный, как десять фурий, и грозный, как дьявол, стоял Гарэт. Он медленно обвел глазами комнату, увидев сначала Кая, потом Андреаса и нанятых им закадычных дружков и, наконец, меня, на кровати с Анжеликой. Всхлипнув, я закуталась в одну из атласных простынь.
– Что здесь, к дьяволу, происходит?
– взревел он, шагая через студию ко мне.
– Ты проститутка! Проклятая дешевка! Я должен был догадаться, что ты этим кончишь. Одевайся!
К нему спешил Андреас.
– Спокойно, старина, - сказал он примирительно.
– Не волнуйся ты так.
Гарэт повернулся к нему.
– Ты, паршивая рептилия, - зашипел он.
– Я знаю, как давно ты подбирался к ней со своими грязными руками. Ты мне заплатишь за это.
– Давай, - скривив рот, обратился он ко мне, - ради Бога, одевайся!