Октавия
Шрифт:
– Нормально. А как твоя поездка на Ближний Восток?
– Просто ад, - сказал Гарэт.
– И страшно жарко, и утомительно. Единственной отдушиной был твой брат.
– Он славный, правда?
– Он однажды даже превзошел себя, так очаровал одного шейха, что тот удостоил чести отведать за ужином кулинарный изыск только Ксандра.
– И что это было?
– спросила я.
– Глазное яблоко овцы.
Я хихикнула.
– Он вне себя от счастья по поводу ребенка, -
– Да, это хорошая новость. И поможет к тому же улучшить их отношения с Рики.
Мы замолчали. В комнате было удушливо жарко. Я все еще не смотрела на него. Школьница, прибежавшая на первое в жизни свидание, вряд ли испытывала большую неловкость. Меня переполняли горькие тоскливые чувства.
– Очень жарко, правда?
– сказала я.
– Очень, - подтвердил Гарэт.
Разговор не клеился. Я встала и пошла к двери.
– Я сделаю тебе кофе.
– Я не хочу.
– Мне надо закончить работу.
Он проводил меня до приемной, пропустив выходившую оттуда с яркой сумочкой в руках мисс Парксайд, направлявшуюся в дамскую комнату.
– Время уже собираться домой, - сказал он.
– Мне надо все закончить, - сказала я, хватая листочки с каждой из четырех стопок бумаги. Они дрожали в моей руке так, как будто на них дул электрический вентилятор.
Гарэт взглянул на меня.
– Ты их перепутала, - сказал он, взяв их у меня из рук и собираясь подшить заново. Вложив листочки в сшиватель, он ударил по нему рукой. Ничего не последовало.
– Проклятая штука пуста, - сказал он.
– Пойдем, сделаешь это утром. Я угощу тебя коктейлем.
Бар был полон служащих, которые оттягивали возвращение домой. Гарэт нашел мне свободный стул. Я села, обвив ногой одну ножку стула и пытаясь унять сердцебиение.
Мне казалось, что это сон, и я очнусь через минуту и буду плакать в постели в Путни.
Он протянул мне джин с тоником, а себе плеснул содовой в виски. Я сразу сделала глоток, держа стакан двумя руками, чтобы унять дрожь.
Взглянув в затененное зеркало позади стойки бара, я встретилась глазами с Гарэтом. Секунду мы пристально разглядывали друг друга в полном изумлении, как будто впервые встретившиеся два совершенно других человека. У меня было такое чувство, что, если мы коснемся руками друг друга, бар воспламенится.
Отведя глаза, я сделала еще один глоток.
– Ты очень похудела, - сказал он.
– Да?
– Слишком.
– Это от жары.
Он бросил взгляд на сосиски и бутерброды на застекленной полке.
– Хочешь что-нибудь?
Я покачала головой. Мимо, ревя, пронеслась пожарная машина, за ней другая.
– Как ты думаешь, когда-нибудь
– спросила я.
Только сейчас я заметила, какой у него усталый вид. Темные круги под глазами были почти такими же черными, как его брови.
– “Сифорд-Бреннан” доставляет много хлопот?
– спросила я.
– Да уж это тебе не в Лландудно на денек съездить, - ответил он.
– Между прочим, Джеки очень тобой доволен.
Я почувствовала, что краснею.
– Правда?
– Ага. И я тоже. Это не просто новые листочки, Бреннан, а целое новое дерево.
Он задумчиво посмотрел на меня.
– Почему ты весь день плакала?
Я сделала слишком большой глоток, так опрокинув стакан, что джин выплеснулся мне на лицо.
– Пытаюсь привести в порядок свою голову, - сказала я, - смахивая джин рукавом, - поэтому начала ходить к психоаналитику.
– Господи, да он тебе не нужен.
– А он д-думает, что нужен. Он сегодня на меня набросился.
Я опять начала дрожать. Рука Гарэта сжала на мгновенье мою руку.
– Мерзавец. Заяви на него в Медицинский Совет, - сказал он.
– Не думаю, что на психоаналитиков можно жаловаться, но для меня это был шок. Я ему достаточно доверяла.
– Дай мне его фамилию и адрес, и я сделаю так, что его вышвырнут, - сказал Гарэт.
Он по-настоящему разозлился. Боже мой, он был так добр, что я могла в любую минуту разреветься. Я откусила кусочек лимонной кожицы.
– Лорна звонила мне сегодня днем, - сказала я.
– Она была за городом.
Взгляд его вдруг стал уклончивым и хитрым. Достав пачку сигарет, он, после того, как я отказалась, закурил один.
– Она сказала, что должна что-то мне сообщить, - продолжала я.
– Но не хочет делать это по телефону, чтобы меня не расстраивать.
Гарэт встряхнул лед в своем стакане.
– Выпьешь еще?
Я покачала головой. Ком подступал к горлу все ближе и ближе.
– Она на седьмом небе от счастья, как Ксандр, - продолжала я.
– Думаю, что она собиралась мне сказать, что выходит замуж.
– Да, - сказал Гарэт.
– Именно это.
– Скоро?
– спросила я.
– Очень скоро. Лорна - одна из тех девушек, которые не позволяют себе ничего до свадьбы. Она боится, что долго не продержится.
– Браво, - прошептала я.
– Она чувствует себя страшно виноватой, - продолжал он.
– Боится расстроить тебя, и знает, что Хескет и Бриджит скажут ей, что она еще слишком молода.
– Ты не можешь всех убедить, - сказала я, задыхаясь.
– Послушай, Октавия, ты красивая, очень красивая девушка, и на свете много других мужчин.