Октоберленд
Шрифт:
— И что удержало твой нож, Н’драто? — подозрительно спросила Джиоти.
Худощавый сунул руку под мантию и усилил поток Чарма в своих жезлах, ослабляя мерзкую вонь и поток теневых голосов, шепчущих прямо в голове, поющих успокоительную песнь крошек-эльфов; голосов, так разогревающих кровь, что судьба становилась вином и опьяняла.
— Мы, люди Дома Убийц, — не безмозглые бандиты. Я заподозрил, что мой наниматель — не тот, кому мне положено подчиняться. Как оказалось, тролли шли за мной, чтобы найти волхва. Твоей смерти хотят гоблины, Риис Морган, — а Дом Убийц не служит гоблинам.
—
Ноздри Н’драто дрогнули, выдавая удивление.
— Нетте заодно с этими чудовищами? Я не верю.
— Она пожертвовала собой, чтобы спасти меня. — Джиоти шагнула к матовой хрустальной стене, потянув за собой Рииса, подальше от человека в черной мантии с пуговицами эбеновых глаз. — Я оказалась здесь, потому что она заняла мое место. Эта тягучая слизь, которой я вымазана, — помет гоблинов. Твоя сестра прямо сейчас в нем тонет.
Н’драто опустил голову, чтобы скрыть ужас. Ни его обучение, ни опыт его к такому не подготовили.
— Я должен немедленно вернуться в Новый Арвар — но чармовые пути горят.
— Сестричество сжигает эти мосты, чтобы сдержать гоблинов. — Риис поднял глаза на дождь, сочащийся сквозь трещины купола в столбах синего штормового света, и подумал о Бульдоге и о пути на Землю. — Надо отсюда выбираться, пока тролли нас не нашли.
— Не страшись, я пока что предупредил появление троллей. — Н’драто вдруг оказался рядом. — Пойдемте со мной. Дом Убийц составил карту почти всех чармовых путей между доминионами, и, может, еще найдется открытый пока проход в Новый Арвар. Отведите меня к сестре.
— Нет. — Джиоти показала на грот со спящими гоблинами. — Я прилетела уничтожить эту орду.
Н’драто покачал головой:
— Я не могу уничтожать этих созданий другого мира без разрешения моего Дома. А если я спрошу, они узнают, что с Нетте, и могут отказать мне в попытке ее выручить. Я не могу рисковать. Оставьте пока что этих гоблинов и пойдемте со мною в Новый Арвар.
— А почему мы должны тебе верить? — Риис смотрел с явной опаской. — Тебя послали нас убить.
— Оглядитесь. — Убийца обвел взглядом кучу гоблинов. — Меня вы боитесь больше, чем их?
Джиоти непреклонно задрала подбородок:
— Ты иди, если должен. Но мы не уйдем, пока они не будут мертвы.
Черные глазки убийцы прищурились:
— Если я останусь, я буду отвечать перед моим Домом. За Нетте я согласен ответить, но не за гоблинов. — Он пододвинулся, в руке его блеснул металл. — Раз вы не отведете меня к Нетте, дайте мне этого гоблинского помета зарядить искатель, и я найду ее сам.
Джиоти повиновалась, и Н’драто соскреб липкую ватообразную массу с ее штанов и забил в линзы искателя.
Маркграфиня исподтишка выдернула нитку из его мантии. Н’драто это почувствовал, но не подал виду. Он знал, что она хочет зарядить свой искатель и пойти потом за ним к чармовому пути, спрятанному на Мари Гоблинов. Получив, что хотел, Н’драто вложил в руку Джиоти желтую монету.
— Это выведет вас к ближайшему пути Чарма.
И убийца ушел, не прощаясь. Эбеновая мантия развевалась, пока он поднимался по соляным ступеням к трещине в куполе. Он нырнул в нее и исчез как тень.
Снаружи бурная ночь качала бесчисленные тени среди терзаемых ветром деревьев, ударов молний и косых полос дождя. Н’драто спешил, не замедляя хода. Амулеты защищали его, а опыт и умение позволяли обходить сверкающие скопления огненных змей и хлесткие тени гигантских многоножек — он шел к аэролету маркграфини.
Под хлещущими струями дождя и раскатами грома Н’драто завел двигатель и повернул машину против ветра. Ни Риис, ни Джиоти не слышали, как он взлетел.
Он летел сквозь деформированную тьму бури, а под ним появлялись странные создания, какие-то огромные личинки, химеры со щупальцами, невиданные доселе существа из зловонных глубин болот. Они своим рычанием перекрывали грохот бури, вздымали волокнистые головы к зыбким сполохам неба и вздрагивающим макушкам деревьев. Н’драто встрепенулся при виде чудовищ, на встречу с которыми он обрек маркграфиню и ее консорта.
А потом все его внимание сосредоточилось на буре. Глубоко в ночи Н’драто посадил машину на опушке леса у окраины Нового Арвара. Вскоре убийца добрался при свете молний до широких соединенных между собой канализационных труб, опорожнявших кишки города. Он полез по ним, как паук, вися вверх ногами над хлюпающими сточными водами.
По трубам, где нельзя было видеть поворотов, он прошел в канализационную сеть замка. Всю дорогу сопровождала его мелодия капель, пока он не пробился через изоляционный фильтр в катакомбы вентиляции. Здесь индикатор амулета показал на вентиляционные шахты, идущие по каменным стенам вверх, в комнаты гоблинов.
Нетте висела вверх ногами в паутинном коконе. Н’драто увидел ее через вентиляционную решетку в полу, затянутую паутиной. Он выбил решетку и вышел в зловонную комнату. Тут же у него в куртке стали лопаться жезлы силы, раскалываясь пополам — это Чарм вытягивался из них, — и в ноздри забилась тяжелая вонь.
Лысые, раздутые, бледные младенцы смотрели на него, пятеро из них сгрудились в углу, у каждого один налитый кровью глаз смотрел пристально, зрачок расширен, а веко второго глаза опущено, расслаблено, его пятнистая кожа подергивалась. Крошечные рты изогнуты грустной и злобной улыбкой.
Н’драто вынул чармострел, направляя его на паутинный покров. Он полз по этой кремовой слизи, и Чарм истекал из него. Тело отяжелело, неуклюжие руки отказывались шевелиться, онемевшие пальцы не могли оттянуть зарядный боек и нажать на спуск. Страх захлестнул его — и отхлынул.
Как занимается рассвет в мрачном небе, так и в нем всколыхнулась радость. Он выпустил рукоять оружия и сел в густом и ароматном шелке Милых. Он смеялся пустой полноте своего бытия, своей совершенной сущности.
Черные глазки засверкали весельем, и он улыбался в облаках херувимов, смеялся тем ужасам, которые умел наводить в других, чтобы любить себя. Все это кончилось. Он более не убийца, он даже не человек более. Он просто здесь, с Милыми, свободный от всего, чем он был.