Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
— Ой-ой-ой, он устал, — с наигранным сочувствием бросил Лифшиц и подтолкнул меня в спину в сторону гардеробной. — Не выпендривайся.
Я лишь тяжело вздохнул, но подчинился. Не успел я войти в «город», как на меня наткнулся запыхавшийся официант из бара Влада, толстый увалень с круглым, добродушным лицом с веснушками.
— Хозяин, срочно хочет вас видеть.
Быстро добравшись до бара, я вошёл внутрь. Влад стоял за стойкой, делая вид, что протирает стаканы. Сделал мне знак, и мы спустились в погреб, где по стенам шли дубовые стеллажи, забитые старыми бутылками вина.
— Крис,
— Что случилось-то?
— Ребят надо освободить, — заговорщически объяснил он. — Пойдёшь с нами?
Этого ещё не хватало! Участвовать в акции сейчас, после того, как я вымотался днём! Я взглянул на него исподлобья, подошёл к полке и сделал вид, что с интересом рассматриваю наклейку на бутылке, на которой ясно пропечатался год: «1946».
— Твою мать, ты струсил что ли? — бросил в сердцах Влад. — Нам лишняя пара рук и глаз нужна позарез. Тем более, такая, как твоя. Ну, давай, соберись.
Не мог же я в шоу сказать, что зверски устал?
— Ладно, Алекс, я пойду с вами, — твердо сказал я.
Когда через полчаса в погребке собралась наша команда, Влад, как заправский лидер, объяснил ситуацию и после обсуждения, мы двинулись в путь.
Миновав несколько коридоров, Влад нашёл потайной вход в вентиляционную шахту. Мы проползли по длинной кишке из стальных листов с заклёпками, оказавшись в прямоугольном каменном мешке — дворе-колодце, который обрамляли три яруса балконов с низкими металлическими ограждениями, кое-где выломанными. Царил полумрак, лишь из стеклянной крыши струился зеленоватый, призрачный свет, играющий бликами на стенах, будто мы находились глубоко под водой.
— Быстро наверх! Рассредоточьтесь! — скомандовал Влад. — Охраняйте лестницу!
Схватив дробовик, я взбежал по широкой лестнице с разбитыми ступенями, нашёл удобную позицию за квадратной колонной, испещрённой следами от пуль. Увидел парней в полосатых робах заключённых, закованных в кандалы и конвоиров в чёрной форме. И, несмотря на зверскую усталость, вдруг ощутил закипевший в груди азарт.
— Огонь! — дал отмашку Влад.
Я прицелился, коп упал с тихим вскриком и вокруг него начала разливаться лужа красно-бурой жидкости, удивительно смахивающая на настоящую кровь. Передёрнув затвор, я сделал ещё пару выстрелов. Полицейские засуетились, попытались взбежать по лестницам, но падали, сражённые пулями. Я осторожно перебежал по деревянным мосткам на другую сторону балкона, и, спрятавшись за металлическим щитом, начал стрелять. Даже не заметив в запале, что оставил товарищей без прикрытия.
Шум борьбы, вопли. Я бросил взгляд и матерно выругался. В прыжке оказался рядом с Владом, который сцепился с рослым светловолосым парнем в чёрной форме.
— Верстовский, выруби копа. Быстро! — прозвучала в наушнике команда помощника режиссёра шоу, Разумовского.
Я выхватил из-за пояса револьвер и рукояткой приложил противника по затылку. Сбросив обмякшее тело, Влад вскочил. Пробормотав слова благодарности, ринулся на помощь остальным. Через миг я присоединился к нему, с какой-то удивительной радостной силой пиная и расшвыривая тех несчастных, кого определили мне в противники.
Когда
— Не ранен? — спросил Влад в соответствии со сценарием.
Конечно, ранить меня не могли, но мой старомодный пиджак лишился рукава, был запачкан красной краской и грязью, словно я побывал в реальной потасовке. Саднило плечо, которое не прошло с тех пор, как на меня упал балласт из операторского крана.
— Нет, все в порядке! Здорово мы разделались с ними?! — воскликнул я, пиная неподвижно лежащие тела.
Я спустился вниз, к остальным, все радостно галдели, обсуждая драку, каждый старался припомнить самые яркие моменты. Слушались восклицания: «А я его вот так, по роже!», «Он туда-сюда, а по яйцам вдарил и привет!»
— А где Джеймс? — спросил Влад, оглядываясь.
Все мгновенно приутихли. Я обвёл глазами ярусы балконов, взлетел по лестнице, прошёлся по второму этажу, зашёл на третий и вдруг услышал тихий, еле различимый стон. В углу сидел худощавый темноволосый парень, с бледным, искажённым гримасой боли лицом. Ринат Варламов, играющий Джеймса. Тяжело дыша, он прижимал руку к левому боку. С силой я отвёл его ладонь и увидел дыру с обгоревшими рваными краями. Ринат глухо закашлялся, из раны выплеснулась красная жидкость. Я быстро распахнул его рубашку, и волосы зашевелились на затылке — это был не след от взорвавшейся «закладки», а настоящая огнестрельная рана. Сзади послышались тихие шаги.
Пробуравив меня холодным злым взглядом, Влад бросил аптечку.
— Перевяжи его. Быстро. Сейчас оттащим к себе. Чего смотришь? Не в первый раз.
Я вытащил тампон, бинты, сделал перевязку, стараясь унять предательскую дрожь в пальцах.
— Верстовский, хватит нюни распускать. Ты мужик, или тряпка? — прогремел в наушнике сердитый возглас Разумовского. — В комнате номер двести два второго этажа лежит плед.
— Алекс, я поищу что-нибудь, куда уложить можно его, — пробормотал я, вставая.
Влад мрачно кивнул, присев рядом со смертельно бледным Ринатом, который уже не стонал, а шептал что-то посиневшими губами, откинув голову назад. Через пять минут я вернулся с пледом, мы уложили Рината и потащили к себе. Оглядывая ребят, я вдруг поймал себя на мысли, кроме меня никто не удивился ранению Рината. Все, по-прежнему, жизнерадостно обменивались впечатлениями об удачно проведённой операции. Значит, они все давно знали! И только я, слепой дурак, даже не догадывался!
Мы вернулись тем же путём извилистыми коридорами, оказались на своём уровне. Влад приказал аккуратно внести раненого в одну из комнат апартаментов, и оставить. Проходя мимо меня, тихо предупредил:
— Его сейчас заберут. Не волнуйся. Вопросов не задавай.
Когда парни разошлись, мы вернулись в бар, Влад выставил пару бутылок вина, разлил и беспечно сказал:
— Выпьем за освобождение! Крис, ты молодец! Здорово нам помог.
Я повертел бокал с вином в руках, пытаясь унять кипевшую в душе ярость. Так и хотелось расколотить бокал об пол в мелкие брызги и заорать: «Да что творится, черт возьми?!»
— Верстовский, через десять минут выходи из кадра, — раздался жёсткий приказ.