Оленин, машину!
Шрифт:
Я повиновался, осознавая, что сопротивляться ей бесполезно. Стоило только начать стягивать одежду, как почувствовал лёгкий холодок на коже от вечернего воздуха, смешанного с влажностью, и понял, насколько сильно грязь и пот въелись в меня. Зиночка принесла тёплую воду в тазике, потом ещё ведро воды. Достала откуда-то мочалку и начала помогать мне омывать руки, спину и грудь. Её прикосновения были мягкими, но уверенными, чувствовалась опытная рука.
— Зиночка, а может, нам потратить время на что-то поинтереснее? — попытался шутливо протянуть руку, чтобы приобнять её за талию, но она моментально остановила
— Товарищ старшина, на глупости сейчас времени нет, — отрезала строго. — Ты ранен, а я должна сделать свою работу. Да и пахнет от тебя…
С её тоном было не поспорить. Она продолжала сосредоточенно омывать меня, не давая поводов для дальнейших попыток флирта. Я лишь усмехнулся и послушно дал ей закончить. Правда, особо интимные места всё-таки не доверил. Во избежание, так сказать, физиологических случайностей, которые происходят с мужчинами, когда их касаются нежные женские ладони.
Мы вернулись в складскую палатку. Там, среди ящиков и коробок, быстро перекусили. Пищу никто не жевал долго, настроение было тревожное — издалека уже доносились звуки передислокации: двигатели заводились, технику готовили к отправке.
— Переезжаем, — негромко проговорила Зиночка, откусив и прожёвывая кусочек хлеба. Я кивнул, чувствуя, что времени у нас совсем мало.
— Рану давай обработаем, — велела она. Осторожно ещё раз промыла порез тёплой водой, посыпала стрептоцидом, затем наложила чистый бинт.
— Не хватало, чтобы заражение началось, — проговорила озабоченно, торопливо и аккуратно завершая свою работу.
«Ей бы медиком работать, и тогда бы все пациенты говорили, что у неё лёгкая рука», — подумал я, представив Зиночку в белоснежном халатике. Стоило так подумать, как внизу шевельнулось. Отвёл взгляд от девушки. Жаль, на нежности времени и в самом деле нет.
Я оделся, достав сменный комплект одежды из своего вещмешка. Вокруг слышалось движение. Раздавались приказы, палатки сворачивали, грузовики выстраивались в колонну. Когда всё было готово, я крепко, по-хозяйски поцеловал Зиночку, взяв её лицо и ладони и ощущая тёплую кожу. Она ответила коротко, но крепко, зная, что разговоры сейчас ни к чему.
— Держись там, Алёша. Не геройствуй, — прошептала она, отпуская мою руку.
Я вышел из палатки и направился обратно к штабу. Везде суетились бойцы и командиры, слышались гулкие шаги и звуки перемещаемой техники. Замер на месте, вдруг осознав, что сам-то безлошадным оказался.
— Без машины, как без рук, — пробормотал себе под нос, прислушиваясь к шуму колонны.
Теперь встала другая проблема. Без виллиса дальнейшие передвижения усложнялись. Нужен транспорт, и срочно. А мне куда теперь, сапожнику без сапог? Неподалёку стоял студер, из его кузова вдруг донёсся знакомый голос:
— Эй, генацвале! — это оказался Гогадзе. — Ты что пешком-то? Залезай!
Николоз стоял на ногах в кузове, протянув мне руку. Я быстро схватился за неё и с его помощью забрался внутрь. Там оказались ещё четверо бойцов. Точнее, бойцами их можно было назвать с натяжкой, поскольку форма не всех делает воинами. А эти были два писаря и две связистки. В грузовике было просторно, но лица усталые, напряжённые. На меня посмотрели недоверчиво. Я ж для них малознакомый водитель, который к тому же,
Но я сделал вид, что не замечаю этих взглядов. Уселся, рядом положил вещмешок, из которого торчал эфес катаны. Это была та самая, доставшаяся мне по праву победителя в поединке с Сигэру. Другую, штамповку, оставил начштаба в доказательство, что не соврал насчёт японского офицера.
Гогадзе быстро оглядел меня с ног до головы, прищурив свои чёрные, цепкие глаза. Он сразу заметил рукоять меча и уставился на него.
— Что это у тебя? — Николоз слегка кивнул на меч, его глаза вспыхнули любопытством и жадным блеском.
Я коротко пояснил:
— Меч. Японский.
Взгляд грузина буквально прожигал мой трофей, интерес и желание обладать ей овладели им полностью.
— Послушай, дорогой, — начал он вкрадчиво, не сводя взгляда с эфеса, словно сканировал, — а где взял-то такую красоту?
— В бою, — коротко ответил я, давая понять, что разговор не стоит развивать дальше. Никакого впечатления на грузина это не произвело.
Николоз ещё раз окинул меня взглядом, а потом прочистил горло, явно готовясь к тому, чтобы рассказать нечто важное. Он хотел произвести впечатление. «Его любимое занятие», — подумал я с иронией.
— Ты знаешь, кем был мой прапрадед? — спросил грузин, склонив голову набок и внимательно глядя на меня.
— Просвети, — ответил я, ощущая, что сейчас последует что-то интересное.
Николоз слегка приподнял бровь, словно удивляясь моему невежеству.
— Он был князем Константином Гогадзе, — произнёс он с явной гордостью в голосе. — Не слышал?
Я отрицательно покачал головой.
— Вах! Мой прапрадед воевал вместе с Багратионом в Отечественной войне 1812 года, — продолжил Николоз, его глаза блестели при воспоминании о героическом предке. — Ему сам Кутузов после Бородинского сражения в награду преподнёс саблю. Сабля, понимаешь? — повторил он, акцентируя внимание на этом слове.
Лицо собеседника светилось гордостью за родовые корни, а я молча кивнул, понимая, что для Гогадзе эти рассказы о прошлом — не просто истории. Для него это прямая связь с предками, с их победами и славой. То, чем он гордиться будет и детям, если заведёт их, передаст по наследству. «А мне и передавать теперь некому, — вдруг подумал я. — Семья моя осталась там, в другом времени».
— К чему ты это мне говоришь, не пойму? — спросил я, слегка нахмурившись.
Николоз скривил губы, словно знал, что я не сразу уловлю суть.
— Для грузина сабля — это не просто холодное оружие, — начал он, его голос стал глубже, серьёзнее. — Это символ чести, рода, наследия. Сабля в моём роду всегда передавалась от отца к сыну. Она как часть меня. Как ты вот сейчас держишь катану и чувствуешь её силу. Я чувствую то же самое, когда беру в руки саблю моего прапрадеда.
Он на мгновение замолчал, внимательно глядя на меня, словно искал понимания.
— А теперь, — продолжил он, — ты представляешь, что для меня значит эта катана? Это не просто трофей или кусок металла. Это символ другой великой традиции, другого народа, который тоже чтит своё оружие, как и мы, грузины. Если я привезу её домой… да вся Грузия обо мне говорить станет!