Ольховый овраг
Шрифт:
Поражённые и устрашённые этим явлением дружинники, обратились в бегство. С криками: «Бесы! Черти!», ратники вскочили в сёдла и поскакали прочь.
– Лешаки пришли к нам на помощь! – с почтением говорили выжившие вятичи.
– Инешкипа! Вере Чипаз! – восклицали эрзяне, обращаясь с молитвой благодарности к своему Верховному Богу.
Вятичи и эрзяне догадались, что пришли духи лесные, чтобы защитить их от княжеского произвола.
Жители деревень Веленка и Грибовка похоронили, соблюдая языческие обряды, и своих сородичей, и княжеских ратников. Эрзяне и вятичи закопали своих сородичей в курганы вместе с утварью и оружием, а женщин похоронили с украшениями. Красавицу, убитую стрелой похоронили с венком увядших одуванчиков на челе.
Надолго с той поры забыли заросшую дорогу к деревням Веленка и Грибовка княжеские дружинники, – старик закончил рассказ
– Так ведь там появились кыхи! – догадался Коля.
– Видимо, они, – кивнул старик.
– Но почему тогда на них были только набедренные повязки? Ведь на кыхе, который бегает по нашему парку, пусть странная, но, всё же, одежда, а не одна набедренная повязка? – удивился Коля.
– Не забывайте, что это случилось тысячу лет назад, а за это время в том мире тоже многое изменилось, – напомнил профессор.
– А ещё какие-нибудь случаи в Ольховом овраге происходили? – заинтересовался Коля.
– Конечно, – сказал старик.
– Расскажите! – попросил Коля.
– Охотно, – согласился Михаил Всеволодович, по виду которого можно было понять, что ему нравилось внимание слушателей. – Следующее упоминание в исторических хрониках об Ольховом овраге относится к восемнадцатому веку. В те далёкие времена на месте нынешнего парка располагалась усадьба князей Проползуновых-Муромзецких.
Вскоре после революции семнадцатого года это имение было разорено восставшими крестьянами. Хозяйка с детьми в то время находилась за границей, а вот владельца поместья настигло проклятие, наложенное на его прапрадеда. Особняк был подожжён и сгорел, а праправнук Ивана Изотовича Проползунова-Муромзецкого – Вадим Георгиевич был заколот вилами крестьянином Прохором Савельевым, о чём свидетельствует выданная затем оному крестьянину награда от соответствующих органов новой советской власти.
– Какой ужас! – воскликнула Тамара Петровна. – Как же можно давать награду за убийство!
– Знаете, врачей, спасающих жизни людей, награждают довольно редко, – сказал Михаил Всеволодович.
– Всё равно это было убийство невинного беспомощного человека, – сказала осуждающим тоном Тамара Петровна.
– Не скажите… Вадим Георгиевич только что вернулся в своё имение после разгрома красными войсками Добровольческой армии, в которой он служил. А о той гражданской войне можно судить по-разному. Некоторые люди восторгались Добровольческой армией, иные – проклинали… Но то, что руки Владимира Георгиевича были обагрены кровью людей, в том числе невинных, в этом можно быть уверенным. Однако, скорее всего, не за это пострадал он, а из-за родового проклятия. Оно преследовало всех мужчин его рода, и ни один из них не умер своей смертью. Все они умирали тяжело или страшно. А вот Прохору Савельеву в смелости не откажешь. Особняк защищали десять кадровых офицеров – подчинённые бывшего хозяина поместья. Они нашли в особняке убежище, и что они там затевали против новой власти, неведомо, а только винтовки и пулемёты у них были.
В один день множество крестьян из окрестных деревень Грибовки и Веленовки с вилами, топорами и мотыгами, подошли к особняку из красного кирпича. К тому времени деревня Веленка уже была переименована в Веленовку. Орудия труда оказались страшным оружием в руках разъярённых крестьян. Все офицеры были перебиты. Однако и множество крестьян нашли смерть от пуль засевших в особняке белогвардейцев. Прохор Савельев тоже был ранен, но нашёл в себе силы пронзить вилами грудь последнему хозяину имения.
– Так какое же злодеяние совершил прапрадед владельца имения? – нетерпеливо спросил Коля.
– Прапрадеда последнего хозяина поместья Ивана Изотовича крестьяне в те далёкие времена прозвали Иваном Изуверовичем. За злые дела получил он такое прозвище. С его именем связана одна история. Именно тогда был проклят род Проползуновых-Муромзецких. Ничего, в общем-то, странного в ней не было. Таких историй в крепостной России можно насчитать бесчисленное множество. Знаешь ли, Коля, что было время, когда людей, словно скотину продавал один землевладелец другому?
– У нас в школе об этом вскользь рассказывают и в учебниках по истории об этом всего пара слов, – сказал Коля.
– Вот о чём я и говорил! Вот вам и история! – вздохнул Михаил Всеволодович.
– Так крепостное право при царях было, – махнул рукой Коля. – Зачем его изучать?
– Изучать надо всё.
– А мне прабабушка рассказывала, что при царях порядок был.
– Порядок был.. – кивнул старик и задумался. – И колесовали, и головы рубили, и в котлах
– Вы отвлеклись. Расскажите про историю, связанную с нашим оврагом, – попросила Тамара Петровна.
– Так вот, в те времена Тёмное озеро уже стало заболачиваться и мелеть, и по дну оврага, который на картах был обозначен, как Ольховый, уже не протекал ручей. Хотя озеро чистили каждый год и укрепляли берега, но оно всё равно обмелело и превратилось в мрачный, подёрнутый ряской, торфянистый пруд. Вокруг пруда, на месте сведённого дремучего леса, разбили парк. К тому времени, о котором я веду рассказ, по берегам пруда росли вековые клёны, липы и берёзы и стояли две небольшие деревеньки Веленовка и Грибовка. Эти деревеньки, да ещё несколько деревень, а также большое село Волково принадлежали дворянам Проползуновым-Муромзецким. Барин Иван Изотович скверно относился к крестьянам – как к своему имуществу. Как проиграется в карты, так, бывало и ребёнка без родителей продаст в дальние губернии или отца семейства увезут за сотни вёрст от родного дома. А уж как баловаться граф любил с молодыми крепостными красавицами – словно с жёнами своими! Вот прослышал он, что подросла в Веленовке в семье кузнеца Трофима и ткачихи Дарьи красавица Арина. У неё были зелёные глаза и светлые локоны, выбивавшиеся из-под цветастой шапочки. Привлекла она Ивана Изотовича своей красотой. Порой провожал он стройную Арину долгим взглядом, когда она шла за водой на колодец мимо барской усадьбы. Уже подумывал он, чтобы приказать привести ему Арину, как донесли ему, что встречается красавица с Архипом – парнем из Грибовки. И всё равно Иван Изотович отдал приказ доставить к нему в опочивальню красавицу. Прослышал о том Архип и уговорил девушку тайно венчаться. Ранним утром они направились в церковь, что стояла в селе Волково. Просили молодые отца Иоанна венчать их, но батюшка отказал им в венчании без благословения отца и матери и разрешения Ивана Изотовича. Не успели они выйти из церкви, как велел снарядить батюшка бричку и поехал доложить об этом происшествии барину. Священник опередил молодых людей. Осерчал барин. Арина и Архип вышли к деревне напрямик по узкой тропке, а там их уже холопы с собаками поджидали. Арину схватили и повели в барский особняк. А на Архипа спустили собак. Не смог юноша добежать до леса, как настигли его псы и стали рвать. Арина вырывалась, но её втащили в дом. Но как только стихли крики затравленного собаками Архипа, сила в ней появилась не девичья. Вцепилась она пальцами в холёное лицо Ивана Изотовича и разодрала в кровь его пухлые щёки, а сама вырвалась и выпрыгнула в окно со второго этажа. Закричал барин, чтобы собак снова спустили, теперь уже на девушку. Арина бросилась к Ольховому оврагу и побежала, петляя меж чёрных стволов ольхи, обвитых зелёным хмелем. Собаки почти настигли её, как вдруг опустилось на Арину сиреневое облако, и пропала красавица с глаз холопов, бежавших следом за собаками. Словно растворилась юная эрзянка в воздухе. Собаки стали жаться друг к другу, скулить, словно были они не грозными хозяйскими псами, а сиротливыми щенками.
Узнав, что не удалось отомстить наглой девке, Иван Изотович рассвирепел и распорядился сей же час продать кузнеца Трофима помещику Ястребецкому из Саратова в уплату карточного долга. Узнала Дарья, мать Арины, о пропаже дочери и бросилась в ноги барину, когда тот вышел на прогулку к пруду. Иван Изотович толкнул её ногой так, что упала она виском на камень и преставилась. Кузнец Трофим увидел это и кинулся к бездыханной жене, а потом поднял глаза на Ивана Изотовича, вскочил и вцепился тому в горло мёртвой хваткой. Задушил бы кузнец барина, не подоспей один из холопов, который воткнул кузнецу нож в спину. Остались у Дарьи и Трофима малые дети – три девочки и два мальца – сёстры и братья Арины. Некому было за них заступиться, кроме бабки, матери Дарьи – старой Эргеле. Взялась она их растить. А у Архипа и вовсе никого не было родных, и по нему мало кто плакал.
Прошло время и поползли по деревне слухи, что старая Эргела прокляла Ивана Изотовича. Деревенские жители знали, что Эргела была ведуньей. Травами и заговорами лечила она людей не только в своей эрзянской деревне Веленовке, но и в соседней Грибовке. Из окрестных сёл и деревень к ней больные наведывались. Обращалась она с разными просьбами и к шайтану, и к Богам своим древним – Инешкипазу и Мастораве. Свои сородичи её понимали, а холопы барские не разумели, какие задумки старуха вынашивает и что за просьбы к небесам и священным деревьям возносит.