Олома Милагричи
Шрифт:
– Кто ты? И где я? – он приоткрыл спёкшиеся губы. – Уж не Ангела ли послал наш Padre?
– Молчите, молчите, вам нельзя много разговаривать. Не тратьте силы, – быстро и вдохновенно заговорила Констанция. – Вы и так их много потратили.
Тогда молодой мужчина пытался улыбнуться и продолжал, молча рассматривать «небесную» девушку, а та продолжала.
– Вы находитесь в доме друзей, союзников, приверженцев Италии. Вам не о чем беспокоится. Это безопасное место, сюда никто не войдёт. Мы вылечим вас, вы обязательно должны выздороветь, чтобы продолжать общее дело! – девушка взяла его руку и начала поглаживать.
Юноша даже не ожидал насколько могут быть нежны и в то же время сильны, заряженные необыкновенной энергией, тонкие пальцы девушки. Он почувствовал, как миллионы маленьких иголочек, проникли в каждую его клеточку. Что с ним? Такого он никогда не испытывал. Затем каждая иголочка вспыхивала, как искорка-фейверк. Рикардо, как будто даже слышал этот звук вспышки, которая затем завязывала в эту огненную пляску соседей, и, кружась водоворотом, как раскалённая лава мчалась по всем сосудам и капиллярам, не оставляя на своём пути ничего не замеченного. Что с ним?! Он чувствовал себя титаном, готовым свернуть любую гору, один сразиться с дивизионом австрийских солдат, а под конец, поднять и всю планету на своих плечах!
Девушка отпустила руку, видя преображение больного. Затем взяла другую кисть в свою ладонь, а сверху накрыла тоже ладошкой. Тут же юноша почувствовал себя уже иссушённым сосудом, наполняемым до краёв холодной водой, иссушенной землёй, которая ждала и дождалась проливного ливня. Констанция приблизила свои синие глаза к карим, как янтарь, глазам больного, и тот погрузился моментально в море, чувствуя невесомость и лёгкость тела.
Как не хотелось девушке побыть подольше с парнем, поговорить с ним, рассмотреть и запомнить его красивые черты лица, каре-жёлтые глаза, которые она увидела только что, но знала, что после её энергетических процедур сейчас полезен третий этап – сон. Спокойный и счастливый. Она погладила его по иссиня-чёрным волнистым волосам, и юноша погрузился в безмятежный сон. Девушка снова подошла к образу Мадонны.
– Благодарю тебя, Пресвятая Дева Мария, спасибо за чудеса, которые ты совершаешь, я буду верна до конца своих дней – защищать Италию. И прости меня… я по-моему влюбилась, – и девушка грустно вздохнула.
Она пробралась также незаметно в свою девичью комнату, разбудила Марию.
– Ты что сверкаешь, как начищенный сапог? – вместо приветствия задала вопрос ей кормилица.
– Он будет жить, Мария, он почти совсем здоров! – улыбалась девушка.
– Что ты несёшь? Дева Мария, что она несёт? Правду ли? – приговаривала женщина.
– Истинная правда, нянюшка, и именно Дева Мария помогла ему. Ты иди, иди, а я посплю немного. – после визита к раненому она чувствовала себя уставшей, опустошённой, даже раненой. Но раненым было её сердце. Той самой стрелой Амура.
Рикардо проснулся к вечеру, как будто после столетнего сна. Он чувствовал необыкновенный прилив энергии, словно и не было ранения. Всё, что он помнил – это девушка с синими глазами, как небо, как море, океан! Сон это или, правда?! Как бы Рики хотел снова увидеть незабываемый образ. Но открыв глаза, он увидел склонившуюся над ним толстую тётку в фартуке и чепце, с розовыми щеками и двойным подбородком. Однако, её смешная улыбка с двумя ямочками и жизнерадостные, как пылающие угольки глаза, заставили его улыбнуться в ответ.
– Синьорино, Матерь Божья, возрадуйся! Проснулся, – затараторила она, тут же поднося влажную салфетку, начала обтирать его лицо. Будто хотела умыть его, как грудного.
– Синьора, спасибо, не надо, лучше скажите, где я нахожусь? Кто вы?
– Caro, считай, что ты у себя в доме! Здесь все свои. Не волнуйся, тебе сейчас это воспрещается, – радостно объясняла толстушка.
– Где-то я уже это слышал…
Юноша начал припоминать картины боя и поражения, но они уже не такими сильными молоточками и болью стучали в его голове. Рикардо очень хотел спросить, не проживает ли в этом доме девушка, лет шестнадцати? Также молодой человек хотел услышать положительный ответ от этой толстушки-хохотушки, и в то же время боялся, вдруг это был сон? Нет, не осмелился. Тогда объявил:
– Я очень благодарен вам за моё спасение, уже здоров и должен возвращаться к своим обязанностям и друзьям. Я обязательно отблагодарю вас, как появится возможность навестить вас.
– Вы что, pazzo?! Да как вы смеете такое говорить! Какие ещё подарки-благодарности? Ах, вы такой-рассякой, это мы должны вас благодарить – защитников Италии, это мы должны вам ноги целовать! – пустилась в рассуждения Мария. – Да вы знаете, чей это дом, какие высокие люди здесь живут! Вот и молитесь за них Непорочной Деве нашей, и за своё спасение также. Кстати, никуда вы сегодня, милок, не пойдёте, доктор сказал, минимум три дня надо лежать. И вечер уже на дворе, и врач скоро придёт вас осматривать.
Терпеливо выслушав женщину, Рикардо решился тогда задать свой вопрос, решив для себя, если девушка живёт в этом доме, то он останется ещё на денёк. Хотя личную жизнь юноша не ставил выше революции.
– Скажите, пожалуйста, синьора, не проживает ли в вашем доме девушка с глазами Тиренского моря?
– Констанция что ли? Конечно, проживает. Это дочка хозяев. И моя молочная дочка, – похвасталась довольная Мария.
Наконец, Рикардо с облегчением вздохнул и улыбнулся:
– Я как будто видел её во сне.
– Так приходила она, молилась за тебя, уж какой ты был одержимый во сне-то! В беспамятстве, не в себе, сколько лет живу, а такого не видела…
Юноша уже не слышал её, эта радость, что Констанция – живой человек, а не сонный образ, придала ему ещё больше сил.
– Хорошо, Мария, – перебил он её, – я дождусь вашего доктора, побуду ещё в вашем подчинении.
– Вот так-то лучше будет! Доктор – это хорошо, вы были в таком состоянии, что нам хотелось уж священника вызвать.
Молодой человек и толстушка Мария рассмеялись от души.
– Тогда я хотел попросить вас об одном одолжении. Не могла бы на минутку навестить меня Констанция, очень хочется выразить ей свои слова благодарности. Вы ведь говорили, что она молилась за меня.
Мария посмотрела заговорщицки на юношу, потом подмигнула, ясно дело молодое, но тотчас приняла серьёзный вид дуэньи:
– Родители у нашей принцессы очень строгие. Вряд ли они отпустят её. – потом опять преобразилась в хохотушку с ямочками. – Поговорю с ней, может, что-нибудь и придумаем.