Олома Милагричи
Шрифт:
Мария побежала сообщать сеньорам, что Рикардо проснулся, выглядит, как огурчик, и что вообще всё хорошо! Графская семья обрадовалась, особенно, синьора, это и понятно, женское сердце более чувствительно к страданиям. Они решили дождаться доктора, который должен был вскоре придти, и вместе спуститься к раненому. Мария же поспешила дальше к Кони, чтобы сообщить ей радостную весть о выздоровлении молодого человека. Констанция также обрадовалась, а кормилица за две минуты выложила весь их разговор. Но, когда она услышала о просьбе юноши увидеться с ней, щёчки её заалели. Женщина незамедлительно подметила и начала, как всегда, подшучивать:
– Жених и невеста! А что, из вас неплохая бы пара получилась! А уж как
– Няня, прекрати. Твой язык тебя когда-нибудь погубит. – Кони начала уже сердиться.
– Молчу, молчу, bella ragazza. Но, – она подняла вверх указательный палец, – была бы моложе, точно в него влюбилась. – Кормилица направилась к двери, шурша своими накрахмаленными юбками, и по-женски кокетливо, покачивая бёдрами.
Констанции очень хотелось побыть одной, вспомнить каждое слово, произнесённое Марией, особенно, о просьбе юноши увидеть её. Конечно, женщина и прибавила от себя, она может, тем не менее, Кони было приятно, что он остался из-за неё. «Да, да, так и сказал, что тут же покинет их дом, что жив и здоров. Но, если удастся увидеть и поблагодарить Констанцию, то останется. Нет, ты представляешь, какой бравый и отважный малый!» – Девушка вспоминала слова няни. Но отчего так начала волноваться Кони? Вчерашняя ночь и утро – понятно, чтобы молодой человек был жив, выздоровел. А сейчас её волнение было другим, источника которого она ранее не знала. Её пробирала дрожь до озноба. Она ни о чём не могла больше думать. Девушка смутно догадывалась, откуда шли эти волнения. Это её посетила сама Любовь и поселилась в сердце. «Лучше бы сразу, после слов Марии, побежать к нему, выслушать, что он хотел сказать, и всё, – думала юная влюблённая. – А то мало того, что пойду к нему тайно под покровом ночи, что уже приведёт в трепет кого угодно, да ещё в теперешнем состоянии». Она пыталась взять себя в руки и принялась расставлять аппликатуру на революционном этюде до минор Бетховена. Впервые ей это удавалось с трудом.
Граф с графиней дождались доктора и направились к своему подопечному. То, что они увидели, превзошло все их ожидания, после услышанного от Марии. Предварительно постучав, вошли в помещение и увидели юношу, который делал приседания.
– Вuona serata, синьоры! – он сразу же обратился с улыбкой к ним, – вот, если не раненое плечо, то делал бы отжимания. Рикардо. – представился он, поясняя, чем занимается.
Все довольно рассмеялись.
– Не ожидали, право, увидеть вас в таком добром здравии, – начал хозяин дома.
– Чудеса, да и только, – подхватил доктор.
– Это говорит о том, что вы – настоящий солдат, истинный боец революции! – продолжал граф.
Рикардо засмущался и спросил:
– Синьоры, лучше расскажите мне, кто остался в живых, кто ранен, если вы знаете, исход боя мне понятен, но каковы дальнейшие действия противника?
Мужчины тут же начали вполголоса вести разговоры на политические темы, а графиня корректно, не вмешиваясь, перебирала на столе лекарства. Поговорив о тактике боя, причинах поражения и дальнейших прогнозах, граф, Рикардо и доктор остались довольны друг другом. Их мнения во многом совпадали, но самое главное, что они все были патриотами Италии.
– И всё же, amico mio, я рекомендую вам хотя бы на одну ночь остаться здесь. Сейчас я ещё раз, как хирург, будет больно, обработаю вашу рану, ну а завтра, если покинете нас, вам самому придётся делать перевязки.
– Согласен. Я так вам благодарен! Viva l'Italia! – патриотизма и самоотверженности у юноши было не занимать.
Тут взяла слово синьора:
– Мы очень рады, что смогли вам помочь чем-то. Сейчас Мария принесёт ужин и красного вина. Это поможет восстановить силы.
– Благодарю вас, ваша светлость! Я очень обязан вам, – Рикардо галантно поцеловал руку синьоре. – Как будто побывал в родном доме.
– Считайте, что вы и были в родном доме. Для истинных друзей Италии у нас всегда открыты двери.
Супруги не могли пригласить Рикардо к ужину, хотя вся прислуга считалась своей и проверенной временем. Тем не менее, правила безопасности и глубокой тайны, привитой им с рождения предками, тщательно выполнялись. Даже дочку они редко посвящали в свои благородные деяния. И в этот раз Констанция не была осведомлена с их стороны об удивительном и скором спасении vero cavaliere , как они считали. Ужин затянулся, супруги находились в прекрасном настроении духа. Однако, Кони сидела задумчивая и молчаливая, мечтая о том, чтобы скорее закончилась трапеза, и она спустилась к раненому. Отец с матерью заметили её меланхоличное настроение, дочь отвечала невпопад, почти не ела, а делала вид, ковыряясь столовыми приборами в подносимых тарелках. Наконец, мучение для неё закончилось, на улицах давно горели фонари, семья готовилась отойти ко сну. Констанция пожелала всем спокойной ночи и, едва закрыв дверь столовой, побежала со всех ног к себе в комнату. Там её ждала Мария.
– Няня, надеюсь, что он ещё не спит? – спросила она с ходу.
– Нет, нет, милая, только пришла от него. Ждёт тебя.
– Ну, тогда я побежала!
– Погоди немного, пусть дом уляжется, я и сказала Рикардо, что ты придёшь не раньше десяти.
Разочарованная Кони подошла к зеркалу и начала приводить причёску в порядок. Боже, что она делает? Никогда такого не делала. Что за женское кокетство родилось в ней? Неужели ей так хочется понравиться молодому человеку? Нет! Она резко отложила гребень. Ей эти дамские заманушки ни к чему! Она просто сидела перед зеркалом и смотрела себе в глаза. Эта привычка была у неё с детства. Как ни странно, образ из зеркала, особенно глаза, придавали ей огромную силу, уверенность и бесстрашие. Это была своего рода медитация. Правильно, что она это сделала, потому что в никуда ушли её волнение и страх перед встречей с юношей.
– Buona notte, Рикардо. Я знаю, как вас зовут, – начала Кони уверенно, когда вошла к нему.
– Buona, Констанция, я тоже знаю, как вас зовут. Мне сказала ваша кормилица. Я безумно рад и счастлив, что вы согласились встретиться со мной, – начал пылко молодой человек.
– Не стоит благодарности, – тихо ответила девушка, опустив глаза, – а я рада, что вы здоровы и невредимы.
– Вот об этом-то я и хотел поговорить с вами. Мне Мария рассказала, что вы молились о моём выздоровлении.
– Я всегда молюсь, как истинная католичка. Молюсь за всю Италию. А вчера вы больше всех нуждались в этом.
– Это вы спасли меня, я знаю точно, – юноша ещё раз взял руку девушки и поцеловал её. – И я хотел поделиться с вами сном, который не только видел, но и чувствовал. Это вы в образе Ангела спустились ко мне с небес, взяли меня за руки и повели к необыкновенному свету, который наполнил меня от кончиков пальцев до кончиков волос. Ничего подобного я не ощущал ранее.
Девушка засмущалась и хотела прервать его хвалебные речи в свой адрес:
– Ну, что вы, Рикардо, я просто просила у Девы Марии чуть-чуть её внимания к вам, – также кротко сказала Констанция.
– Но я видел ваши глаза. Такие глаза не могут забыться! Милая Констанция, как бы я хотел быть другом такого ангела!
– Я не против, Рикардо, но боюсь, что это будет трудно. Моя семья, и я также всецело стоим за независимость Италии, за её объединение. Но мы тайно помогаем Революции, снабжаем отряды оружием, продовольствием, спасаем раненых. Но, вы ведь знаете, какая порочная власть, верхушка. Наша семья обязана «дружить» с нынешней администрацией, что и пытается дипломатично делать. – Девушка замолчала ненадолго. – Поэтому наши встречи и визиты, скорее всего, исключены, – и она вздохнула.