Оля остается в Арктике
Шрифт:
– Сынок, ты сейчас вплотную приблизился к своей судьбе и к своему счастью. Твоя дальнейшая судьба будет связана с этим человеком. Но счастье твое будет недолгим. Будь очень внимательным и очень осторожным, особенно в собственных поступках. Мы уходим, к нам больше не приходи. Нас больше не встретишь.
Андрею стало страшно – он боялся одиночества. Он стал чувствовать себя сиротой. Как дальше жить, с кем теперь поделиться своими успехами, своей радостью? В сердце пустота, одиночество. Однако Андрей быстро и надолго забыл родителей. Но когда вспоминал, то представить их лиц он уже не мог, сердце больше не трепетало. Постепенно окончательно забыл. Он привык жить один, все решать один, переживать один – ни с кем не советоваться. Тем не менее долгое расставание с детством и воображаемыми родителями оставило в сердце Андрея букет нежных эмоций, которые долгие годы ждали достойного обладателя.
Когда Андрей увидел Юлю, букет нежных эмоций стал прорываться из глубины его души. Сердце затрепетало, затряслись ноги, пересохло во рту. Андрей вспомнил, как он рассказывал маме о своих подвигах и о своих успехах, а потом забыл на долгие годы. Да, это была она. Как две капли воды, его мама, созданная им за долгие годы могучей силой его детского воображения. Поэтому Андрею до слез хотелось назвать Юлю мамой, обнять, поцеловать, как родного и близкого человека – как родную маму. Андрея качнуло. Катя заметила, что с Андреем что-то происходит, подхватила его крепче под руку, посмотрела в лицо. Андрей был белый как полотно.
Катя спросила:
– Андрей, ты что, испугался мою маму?
– Нет, Катя, это мама не только твоя, но и моя.
Кате стало радостно. Андрей влюбился в ее маму с первого взгляда. Она заулыбалась, прижалась к руке Андрея своим плечом и лицом. Катя буквально расцвела и всем своим видом показывала, что она влюблена, что Андрей ее выбор, что она прилипла к нему и будет с ним всегда и всю жизнь. Состояние Андрея быстро восстановилось. Но Катя продолжала засыпать вопросами. На все вопросы Кати Андрей ответил, что времени мало. Тем более что ответов на них нет, да и мама уже близко. Катя подбежала к маме. Они обнялись, поцеловались, и пока обошлось без слез.
Андрей, конечно, понимал, что это не мистика, не трансформация детского воображения в действительность, а очень редкое совпадение, стечение воображаемого с действительностью. И уже не образам, не воображаемым родителям, а вполне реальной живой женщине он положил на алтарь всю свою военную карьеру – фактически отказавшись от генеральских погон. Здесь впервые за все это непродолжительное время, с плеч Андрея буквально слетел груз тоски о брошенной службе, самоедства, самобичевания. Андрей с облегчением ответил на постоянно угнетающий его вопрос – все правильно. С этого момента Андрей забыл о прошлой жизни, вычеркнул ее из своего сердца. Он погрузился в лоно новых ценностей, начал новую жизнь, стал другим человеком. Андрею хотелось по примеру Кати подбежать к Юле, прижать к себе, сказать: «Наконец мы встретились, теперь мы никогда не расстанемся, я буду вас охранять и оберегать. Я вас люблю!» Но этикет не позволял это делать. Ведь они видят друг друга впервые. А то, что мама Кати как две капли воды похожа на его маму, созданную его воображением, так это хоть и очень редкое, но все же только совпадение. Поэтому знакомство, первоначальное общение могут протекать только в русле общепринятой скромности, сдержанности, приличия и минимума эмоций. В противном случае Юля Андрея не поймет и, несомненно, примет за сумасшедшего или невежественного человека. И это будет оправдано.
«Ведь мы видимся впервые, – думает Андрей, – и бурные эмоции будут выглядеть вызывающе. Кроме того, неизвестно, как сложатся отношения с Катей». Андрей заметил, что мама и Петр Ильич вели себя с Катей чрезвычайно странно: во-первых, никто из них ни слова не сказал из того, что бы сказали любые другие родителей в такой ситуации. Мол, ребята, вы что творите? А ну-ка на самолет и домой! Сыграем свадьбу, потом можете ехать на все четыре стороны.
Но при всех любезностях, нежности и ласкового отношения с дочкой, да и с Андреем, они вели себя так, как будто бы провожали дочку куда-то на дачу, в Подмосковье к бабушке, а не неизвестно пока еще с кем, и неизвестно куда. Тем более, под зиму, да еще и в Арктику. В их поведении просматривалось не то что сожаление об отъезде Кати, а, наоборот, даже желание отправить Катю куда подальше, безо всякого сожаления. Такое же отношение было и к Андрею. При всех любезностях, добродушии, улыбках никто из них не спросил Андрея: кто ты, откуда, где твой дом, где и кто твои родители, где они живут, чем занимаются.
Андрею показалось, что если бы Катя не представила, то они, наверное, не спросили бы даже, как его зовут. Из поведения мамы и дяди можно сделать два вывода: либо они Андрея уже хорошо знают и не считают нужным что-то уточнять или притворяться, либо они интеллектуалы такого уровня, что знание биографии Андрея и его семьи абсолютно не играет никакой роли в отношениях между их дочкой и предполагаемым зятем – в их совместной жизни, материальном благополучии и семейном счастье.
И, конечно, хотя эта позиция абсолютно верна, но она отступает от стандартного поведения ста процентов людей, оказавшихся в такой ситуации. Обычно родители, впервые встретившие кандидата в зятья, хотя и под предлогом телохранителя, или, тем более, кандидата в зятья и плюс штатного телохранителя дочери, долго, по нескольку раз, подробно расспрашивают обо всей его прошедшей жизни. Это связано не только с обеспокоенностью родителей за свою дочь, с естественным желанием знать, в чьи руки попадает их дочь, будут ли эти руки такие же нежные и ласковые, как руки родителей, но и с тем, что незнакомым людям, впервые встретившимся, больше не о чем и разговаривать, кроме как знакомиться и узнавать побольше друг о друге. Андрей был удивлен и даже поражен тем, что при всех нежностях мама и дядя не сделали даже намека на то, чтобы свадьбу справить в Москве, среди родных, близких, друзей детства, сокурсников, коллег по работе.
Мысли лезли разные, вплоть до криминальных, но объяснения ни одного. Криминал объективно исключался. В Москве Катя вела себя довольно свободно, весело. Общалась с соседями, бывшими сокурсниками. Как потом выяснилось, к большому удивлению, Катя выписалась в милиции по месту жительства. В то же время чувствовалось, что родители Кати – люди высокого ранга, известные не только в своей стране. И привязывать к ним что-то плохое было даже стыдно. В связи с этим интрига закручивалась все крепче и крепче. И, казалось, раскрутить ее будет уже очень трудно. Оставалось только ждать.
Катя и Андрей с мамой и Петром Ильичом вышли на перрон. Вагоны уже подцепили к локомотиву, кондукторы стояли в тамбурах с флажками. До отправки поезда оставались считанные минуты. Кондукторы просили отъезжающих поторопиться и зайти в вагоны. Из вагонов поспешно выходили провожающие, становились каждый напротив окна уезжающих близких, а отъезжающие, успешно занявшие свои места, высовывались в открытые окна и продолжали прощаться и слушать пожелания счастливого пути, давая последние напутствия. Юля держала Катю двумя руками за левую руку, голову чуть-чуть наклонила к плечу Кати. Остановились в двух-трех метрах от вагона, повернулись друг к другу лицом, взяв друг друга под локти и молча смотрели друг на друга.
Катя начала разговор первая:
– Мама, ну скажи хоть слово. Как он тебе?
– Я, Катя, молчу, потому что у меня нет слов описать его достоинства, могу сказать лишь одним словом – он великолепный. В Москве, а может быть, и во всем Союзе таких больше нет. Тебе в жизни очень повезло встретить такого мужчину. Теперь у тебя одна задача: приложить все усилия, способности и нежность, чтобы его не потерять. Катя, вы будете ехать несколько суток. Поезд – это великолепное место, чтобы сблизиться. Запомни, Катя, если до Воркуты ты не станешь его женой, то ехать дальше и играть там свадьбу не будет никакого смысла. На свадьбе он тебя не поймет, он тебя не примет. Это значит, что в Москву вы будете возвращаться в разных вагонах.
– Мама, ты что, читаешь мои планы? Я так и спланировала.
– Нет, Катя, я твои планы не читаю. Просто у нас с тобой одинаковый подход к решению одной и то же проблемы.
– Граждане, поторопитесь, поезд отправляется! – закричала кондуктор.
У Юли затрясся подбородок, скривились губки. И хотя Юля все же хотела пересилить себя, выдавить улыбку, но глаза стали мокрыми – по лицу потекли слезы. Катя и Юля обнялись, крепко прижались друг к другу и заревели, как дети.
Кондуктор крикнула: