Оля остается в Арктике
Шрифт:
Есть еще вариант – менее вероятный и более глупый. Но в мире много дураков. Среди них можно встретить что угодно. А именно – проверить меня, что мне дороже – служба или Катя. Но на это могли пойти только родители Кати, если, конечно, они у нее есть. Так как в сказку о больном папе и сиделке-маме я, конечно, не верю.
Потом, при чем здесь штаб военного подразделения? Причем здесь мой друг с детства и сослуживец генерал Сергеев? Он что – тоже участник чужих любовных романов? Тем не менее и это возможно. Разве короли, князья, императоры не развязывали войн между народами на любовной почве, где погибали сотни тысяч людей? Но, если даже это так, то весь этот спектакль должен был закончиться сразу же после моего увольнения. И карты должны были быть выложены. Судя по тому, что родители Кати не пришли ни на вечер, ни провожать Катю в Оренбург, то спектакль продолжается, и во всех актах этого спектакля я играю роль клоуна. Мало того, если этот спектакль будет иметь трагический конец, то я роль клоуна поменяю на роль потерпевшего или даже обвиняемого. Так как криминальная составляющая вполне может присутствовать.
Укладывая все собранные мысли в один протокол, Андрей пришел к выводу, что он и Катя едут в Оренбург без определенной цели. Тогда зачем? Ответ всплыл на поверхность: Катя предложила Андрею уйти со службы и стать ее телохранителем. Поскольку этот вопрос очень сложный и маловероятный в осуществлении, то его нужно было решить очень быстро, исключить тянучку, не дать опомниться и просчитать все «за» и «против». Поэтому срок был дан – неделя. Этот срок был подкреплен очень важным делом в Оренбурге, который откладывать невозможно. Поэтому и условия поставила жесткие: если не согласен, то я буду искать другого телохранителя. При менее жестких условиях вопрос об увольнении мог бы растянуться на долгие месяцы и даже годы и, в конечном итоге, потерять свою актуальность.
Город же Оренбург назван спонтанно. Это легко проверить: если в Оренбурге при решении важных вопросов Кате телохранитель будет не нужен, то это и будет означать, что они едут в город просто так. Но что делать в этом случае? Ничего. Просто слушать, смотреть, анализировать, и никаких провоцирующих вопросов. Жизнь сама все расставит на свои места. Для Андрея главное: не впутаться в криминал, не потерять человеческое лицо, честь, совесть и, конечно, Катю. На все остальное он готов.
Под всем остальным Андрей подразумевает драки, стрельбу, ранения… Все это он уже давно прошел, в этих вопросах он один из крупнейших специалистов. Будучи очень сильным физически и психически, в совершенстве владея приемами рукопашного боя, он считал, что может выдержать все. Но может ли он выдержать то, что его ожидает, что ему приготовила Катя? Об этом он не знает. Он в своей жизни пока что еще не был в такой ситуации, когда физическая сила и мастерство рукопашного боя абсолютно ничего не решают, а руки и ноги перестают подчиняться. Во всяком случае Катя тоже не была уверена, что Андрей выдержит. Катя даже заплакала, когда на их второй встречи, возле метро, подумала о том, что она может потерять Андрея. Это значит, что у нее в этом плане уже был трагический опыт. И уже тогда она знала, что может быть трагический конец, который от нее не зависит.
От этих мыслей Андрею стало грустно, давили тоска, разочарование. Андрей понял, что он сделал первую в жизни и непоправимую судьбоносную ошибку. Он стал задавать себе вопросы: как же так получилось, что его, боевого командира, еще вчерашняя студентка переломила прямо через колено, затащила в поезд, как пустой саквояж, бросила на верхнюю полку и везет неизвестно куда и зачем. «Да, – думал Андрей, – я уже не человек, я уже не хозяин сам себе, я уже вещь, лежу и жду, когда меня снимут с верхней полки, отнесут в гостиницу, а может, даже сдадут в камеру хранения. Эти мысли потянули за собой полное разочарование: и собой, и Катей, и поездкой в никуда». Уход со службы наводил тоску и тревогу. Андрею уже не хотелось поворачивать голову в сторону Кати. Нужно будет разговаривать или поддерживать разговор, улыбаться. Сейчас ему хочется одного: провалиться вместе с полкой прямо на рельсы – и конец. Нервы натянулись, как струны. Андрей подпрыгнул со спины на левый бок, лицом к переборке купе.
Катя закричала:
– Андрей, Андрей, тебе что-то страшное приснилось?
Перекатываясь через спину на правый бок лицом к Кате, Андрей ответил:
– Да, приснился какой-то кошмар.
Катя стояла возле Андрея и смотрела на него влюбленными глазами:
– Ты куда смотришь, Андрей? – спросила Катя.
– На тебя, – ответил Андрей.
– Нет, Андрей, ты смотришь не на меня, а на себя. И даже не на себя, а в себя. Я знаю, что ты не спал. Ты обдумывал совершенную, по твоему мнению, глупость. Ты прикидывал всё: все «за» и «против», и когда чаша весов, на которую ты положил меня, опустилась вниз, ты подпрыгнул, чтобы отвернуться от меня. Андрей, выбрось кошмары, которые ты сам соорудил, выбрось свои весы. Сейчас мы с тобой в одной чаше, одинаково весим, иначе говоря – друг друга стоим. У нас одна судьба. Ты одно испытание выдержал успешно. Ты расстался с тем, что составляло смысл твоей жизни – службу, увесистые погоны. Но это ты делал ради себя, чтобы быть рядом со мной. Но это не всё. Готов ли ты совершить еще один поступок, подвиг, теперь уже ради меня? Если ты совершишь этот мужской поступок, то мы проживем с тобой вместе всю жизнь, и ты ни разу об этом не пожалеешь.
– Ради тебя, Катя, я готов на всё, если это всё будет протекать в рамках закона. Но о каком подвиге идет речь? Что я должен сделать? При нашем с тобой разговоре в Москве ты сказала, что моя обязанность будет тебя охранять, чтобы тебя никто не обидел. А сейчас ты говоришь, чтобы я совершил еще какой-то подвиг!
– Твой подвиг, Андрей, как раз и состоит в том, чтобы с пониманием отнестись к тому, что тебе предстоит увидеть и услышать. При этом не обидеть никого и, прежде всего, меня.
– Катенька, я тебя очень люблю, даю слово, что я тебя никогда не обижу, ни при каких обстоятельствах. Всю жизнь буду тебя любить, охранять и защищать.
– Я верю тебе, Андрей. Давай закончим этот разговор раз и навсегда. Будем решать текущие проблемы.
Андрей с улыбкой посмотрел Кате в глаза, стал по стойке смирно, приложил правую руку к виску – отрапортовал: «Слушаюсь, товарищ генерал!» Катя обхватила Андрея вокруг талии, крепко прижалась к нему, чуть слышно произнесла: «Как хорошо иметь дело с военными, все понимают с полуслова».
Поезд подъезжал к Оренбургу. Началась суматоха: кто одевался, кто собирал сумки, чемоданы, кто одевал детей. Кто обменивался адресами с попутчиками и пробирался ближе к выходу. В соседнем купе мужики допивали на посошок водку.
Катя и Андрей уже стояли в тамбуре. Андрей держал в руке небольшой чемодан, а на плече увесистую спортивную сумку. У Кати на плече висели сумочка с парфюмерией и иными женскими аксессуарами, в руке зонтик и пачка открыток из коллекции древнегреческой мифологии, которые ей оставили цыгане в нагрузку к предсказанию счастливой судьбы – и за хороший гонорар. Андрей вышел из вагона, взял Катю под мышки, поставил на перрон. Катя предложила сдать вещи в камеру хранения и на такси поехать на берег Урала, помахать рукой азиатам и подышать свежим воздухом. Андрей с удовольствием согласился. Он здесь был впервые.
Андрей рассчитывал подойти к реке, искупаться или хотя бы обмочить руки и ноги, как это принято. Но берег оказался очень крутым. К реке вела длинная, крутая металлическая лестница. Руками азиатам помахали, но спуститься вниз к реке Катя отказалась. Предложила посидеть на скамейке в тени под густым кустом сирени.
Солнце перевалило за полдень. Парочка влюбленных села на скамейку под тенью сирени. Андрей тут же заметил, что здесь просто так не посидишь. Комары-разведчики по очереди вылетали из кустов и нападали на Катю. Он приподнялся, сломал веточку и сказал:
– Я должен выполнять свои обязанности, пока эти варвары тебя не съели. Катя поблагодарила Андрея за любезность и за хорошую службу и пообещала занести подвиг в личное дело телохранителя. При этом отметила.
– Но ты, Андрей, наверное, не знаешь, что такое комары. Вот если придем сюда вечером, увидишь, что здесь будет: тучи комаров, огромные, как воробьи, каждый норовит выпить как минимум литр крови. Вечером здесь баз хорошего веника нечего делать. Тебя съедят, а мной закусят.
Но Андрей хорошо знал, что такое комары. Он вспомнил один эпизод своей жизни, имеющий отношение к комарам десяток лет тому назад в одной из горячих точек Юго-Восточной Азии.