Оля остается в Арктике
Шрифт:
– Ты, Катя, приводишь неоспоримые аргументы. Но эти аргументы лежат только в плоскости любви, семьи, быта. Но мы живем в обществе, и здесь параллельно с любовными и семейными отношениями не менее важное значение имеют такие отношения, как долг перед обществом и государством. А это прежде всего: служба, труд в государственных учреждениях и предприятиях. Общественная деятельность – это главный критерий, определяющий статус гражданина. Здесь человек приносит пользу обществу и государству, одновременно удовлетворяет и личные интересы, и личные потребности: зарплата, трудовой стаж, рост по службе, а к старости пенсия.
Предположим так: я уволюсь из армии, буду тебя охранять. Ты возьмешь у меня военный билет? Ты запишешь в него, что я работаю у тебя телохранителем? Конечно, нет! Ты будешь мне платить зарплату, хотя бы такую, как я получаю сейчас? Конечно, нет! Ты обеспечишь мне трудовой стаж для получения пенсии в старости? Конечно, нет. Если я уволюсь из армии и начну работать с тобой, это значит, что я зависну между небом и землей. А в дальнейшем малейший конфликт с тобой или с государством превратит меня в бомжа. Конечно, эти аргументы я привел на тот случай, если твое предложение о телохранителе заранее обдумано и серьезно. Но заранее обдумано и серьезно оно может быть лишь в том случае, если государством тебе поручено выполнять какие-то особые задания или особую работу, связанную с риском для жизни, утратой ценностей или документов особой важности. Притом выполнять в течение длительного времени. Но такие поручения возлагают на спецслужбы, как правило, в структуре КГБ или в ведомственных учреждениях. В любом случае и охраняемый, и охраняющий – это аттестованные, хорошо проверенные и обученные люди. И оба они хорошо владеют оружием, спецтехникой, приемами рукопашного боя, оперативной обстановкой и многими другими специальными навыками и знаниями.
Из этого следует, что охраняемый и охраняющий могут быть людьми только государственными. Притом на должность телохранителя назначает оперативный орган, и он же несет ответственность за деятельность и того, и другого. Это люди глубоко зависимые, каждый их шаг под контролем. В связи с вышеприведенными аргументами я готов утверждать, что ты хотела сказать мне что-то другое. Но твой мозг не успел за твоим языком, и ты произвольно сказала, что тебе нужен телохранитель.
Сейчас, пока я говорил, у тебя было достаточно времени обдумать, сформулировать свою мысль и спокойно изложить, кто именно тебе нужен – телохранитель или телопотребитель? Тем не менее, если действительно тебе нужен телохранитель, то я готов тебя охранять на общественных началах и в свободное от службы время.
– Андрей, мы знакомы с тобой всего каких-то полчаса. За это время ты сумел нагрубить мне четыре раза: первый раз ты грозился показать мне какое-то удостоверение интимного характера; второй раз интересовался, не насверлили ли мне мужики дыр; третий раз хвастался своей мощностью в триста восемьдесят вольт; и, наконец, хотя не прямо, но косвенно назвал меня болтушкой – в том плане, что мой язык мотыляется произвольно, сам по себе, и не имеет связи с мозгом. Но я на тебя не обижаюсь, так как я и сама не конфетка. Я сама начала с тобой разговор в этом ключе, чтобы выяснить для себя главное – является ли твой мозг адекватным твоему сильному и красивому телу. В процессе нашего короткого диалога ты продемонстрировал комплект культурных ценностей современного цивилизованного молодого человека. Я убедилась, что ты вполне нормальный и вполне подходишь на должность моего телохранителя. Теперь о деле. То, что ты удивился моему предложению – это вполне нормально. Я это ожидала.
В нашей стране не принято частному лицу иметь частных телохранителей. Любой другой, менее продвинутый мужчина, в ответ на мое предложение мог бы просто покрутить пальцем у виска. Ты же привел логически обоснованные аргументы с полной материальной выкладкой. Твои аргументы неопровержимы с точки зрения целесообразности. Но, как известно, в мире совершается добрых тридцать процентов поступков вопреки целесообразности. Нецелесообразные поступки совершаются во всех сферах общественной жизни: в промышленности, торговле, на транспорте, в политике. Они совершаются умышленно по корыстным мотивам или просто в назидание, в качестве мести, по неосторожности – ошибочно, по любовным мотивам. Например, какая целесообразность тратить на вооружение миллиарды, когда миллионы людей голодают и живут в землянках? Ответ очевиден – а вдруг нападение? Но вопрос тоже очевиден – так договоритесь, чтобы не нападали. Оказывается, что договориться невозможно. А договориться невозможно потому, что у политиков не хватает ума. Ученые, конструкторы, создатели самолетов, ракет, подводных лодок и прочего в интеллектуальном плане далеко обошли политиков. Будь политики интеллектуально на уровне технарей – военных конфликтов никогда бы не было. Политики приходят на олимп власти не с помощью ума, а с помощью лести, подкупа, обмана, насилия. И тому подобным способом. В науке это невозможно.
С точки зрения целесообразности, в сорок первом году немцев нужно было встретить не с оружием, я имею в виду не в Бресте, а чуть пораньше – в посольстве, с хлебом-солью, и отдать им территории столько, сколько бы они захотели. В этом случае не были бы разрушены фабрики и заводы. Не были бы разрушены города. Люди бы жили и работали на своих фабриках и заводах спокойно, как и до войны. Остались бы в живых, как минимум, двадцать миллионов человек. Не исключено, что наша страна при немцах развивалась бы более успешно. Немцы бы расселились на огромной территории Советского Союза, растворились бы среди миллионов советских людей, переженились, пере братались, и через десять-двадцать лет уже никто бы не различал, где немцы, а где советские люди. Это с точки зрения целесообразности. А с точки зрения амбиций поступили – известно, как. И мы имеем миллионы жертв, уничтоженную экономику и вековую отсталость.
Так почему же люди часто поступают нецелесообразно? Проблема состоит в том, что целесообразность часто сталкивается с абсурдностью, вытекающей из амбиций, формирующихся на реальных, или, может быть, реальных, но в данное время невыполнимых желаниях, на чувствах любви, добра, ненависти, зла, банального невежества, жадности и тому подобное. Когда этими амбициями и патологией страдают обыватели, то вред причиняется небольшому кругу людей: родным, близким, соседям, коллегам. Но когда этими амбициями страдают вожди, целесообразность сталкивается с абсурдностью в мировом масштабе. Совершаются умопомрачительные глупости и преступления, от которых страдают целые народы, а иногда весь мир.
Вот ты, Андрей, привел, с точки зрения твоих собственных интересов, вполне целесообразные примеры: служба, погоны, должность, долг, материальная обеспеченность, а в перспективе еще и пенсия. Но готов ли ты ради чувств всем этим пожертвовать в ущерб своим собственным материальным и идейным интересам? Такой поступок может совершить очень сильный и очень амбициозный человек. Хорошо подумай.
Нет, Андрей, что касается военного билета, службы, трудового стажа, пенсии – все это рассуждения рядового обывателя. А мне нужен попутчик в жизни и романтик плюс боевик, как ты. Ты мне уже нравишься. И если ты будешь хорошо работать и хорошо себя вести, то, может быть, когда-нибудь, если наши отношения хорошо сложатся, если я тебя полюблю, если тебя полюбят моим родители, то может быть, я соглашусь когда-нибудь в будущем стать твоей женой. Тогда тебе не нужны будут ни трудовая книжка, ни пенсия. Я знаю, чего ты побаиваешься. Ты думаешь, что я хочу втянуть тебя в какой-нибудь криминал или просто болтаю – хочу показаться крутой. Мне действительно нужен хороший боевой телохранитель. Ты самый лучший и самый сильный изо всех, которых мне рекомендовали. Кроме того, ты юридически грамотный, имеешь специальную боевую подготовку. И вдобавок ты чуть-чуть симпатичный.
В твоем клубе я оказалась неслучайно. Его рекомендовал мне мой папа. Он сказал, что здесь тренируются бойцы самых элитных подразделений, и что только здесь я смогу найти самого сильного и грамотного телохранителя. Твоя обязанность будет только одна – постоянно находиться рядом со мной, конечно, только в дневное время, и смотреть, чтобы меня никто не обидел ни физически, ни морально. Это мое условие, и больше ничего. Мы будем ездить по стране по разным городам, будем жить в гостиницах, может, в частных домах. В связи с этим ты мне нужен абсолютно свободный. Зарплату будешь получать каждый месяц в два раза больше, чем та, которую ты получаешь сейчас в армии. Притом не в конце месяца, а в начале. Проезд во всех видах транспорта, питание, жилье и всевозможные расходы – за мой счет.
Катя достала из сумочки пачку сторублевок, протянула Андрею. Вот тебе зарплата за следующий месяц.
– Нет-нет, что ты, что ты, Катя, я не возьму. У нас с тобой пока что только разговор. Я еще ничего не решил. Но, даже если я решу, то увольнение из армии – это длительный процесс, так быстро никто не отпустит. Тем более, я у командования на хорошем счету. Меня могут вообще не отпустить. Катя, при всем моем желании, – быть твоим телохранителем я не смогу. Я служу в армии. Здесь я имею перспективу продвижения в звании, в должности, да и в зарплате. А что у тебя? Год-два я буду охранять тебя. Потом ты выйдешь замуж, и я буду охранять чужую жену. Какому мужу это понравится? Значит, либо до свадьбы, либо на второй день после свадьбы мне придется искать работу. Обратно в армию меня не возьмут. Армия – это не проходной двор. Другое дело работать с тобой периодически – в свободное от службы время. Так я согласен. При условии, что в твоей работе не будет никакого криминала.