Омела и меч
Шрифт:
– Извини. Я не стану тебя прятать. Если хочешь присоединиться к легиону, доложись нашему легату.
– Он ненавидит меня, Квинт… всегда ненавидел… он закует меня в кандалы… велит меня запороть… я не…
– Тогда возвращайся на остров Терновника, где можно торчать до конца дней своих. Я мешать не буду.
Луций бросил на него странный взгляд, и нем была ненависть, и, тем не менее, мольба. Безвольное патрицианское лицо на миг выразило отчаяние. Квинт стиснул зубы и отвернулся. Луций медленно тронул поводья и выехал из колонны. Задержался у обочины, потом исчез между деревьями, но в каком направлении, – Квинт не видел. И было Квинту чрезвычайно тошно.
Вскоре они пересекли еще одну мелкую речку и достигли развалин Лондона – еще более страшных обгоревших руин, чем являл собой Колчестер.
Лица легионеров побледнели, когда они вспомнили стоявший здесь недавно процветающий городок, и тысячи людей, которые остались здесь, чтобы встретить смерть.
Легионы свернули на север и некоторое время продвигались по древней британской дороге, пока в глубине Эппингсского леса не вступили на позицию, определенную Светонием. Это была воронкообразная лощина, с узкой стороны которой, защищенной плотным кустарником и лесом, было достаточно места для размещения римских войск, широкий ступенчатый выход из лощины открывался на кремнистую равнину, также окруженную лесом.
Квинт сначала не понимал стратегических выгод этого места, покуда Светоний не приказал всему войску строиться в боевом порядке, в чем они и практиковались весь остаток дня и даже ночью, до тех пор, пока каждый не уяснил свою позицию и задачи, пехотинцы, вооруженные двумя дротиками, или пилумами, тяжелыми и легкими, расположились в центре, ибо передовые ряды не могли надеяться сдержать атаку многократно превышающих сил противника, кавалерия располагалась на флангах, по склонам лощины, легионеры должны были не двигаться, когда британцы появятся в поле зрения, но прикрыв головы щитами ждать, пока Светоний не даст сигнал метать смертоносные дротики. Светоний сам возглавлял предполагаемые силы Боадицеи во время учений выезжая с севера на равнину, уточняя точное расстояние между двумя армиями, необходимое для нанесения верного удара, выверяя место расположения всех своих отрядов, и, наконец, наблюдая, как исполняются действия после того, как он подаст сигнал к атаке.
В полночь войскам было разрешено отдохнуть. Каждый солдат съел сухой паек и выпил ключевой воды. Квинт сделал то же самое, и, задав Фероксу овса, пошел искать легата Петиллия.
Легаты и трибуны совещались со Светонием у костра возле края лощины. Армия двигалась налегке и даже у губернатора не было палатки, Квинт подождал, пока Петиллий согласно кивнув головой губернатору, не отошел от костра и не увидел его.
– В чем дело, центурион? Затруднения с новой командой?
– Нет, легат. Они выше похвал. Прости, что я тебя беспокою, но… Луций Клавдий Друз нашел тебя сегодня?
– Луций Клавдий Друз? – Петиллий нахмурился. – Ты о том оптионе, что дезертировал? Конечно, нет. Что ты имеешь в виду?
– Вот что, – сумрачно ответил Квинт и рассказал о своей встрече с Луцием, не упомянув, правда, где она случилась, а также места, где скрывался Луций. – Не знаю, прав ли я. Он… я думаю, что он отчаянно стыдится в глубине души. Наверное, он хочет сражаться, а у нас на счету каждый человек, но…
– Но он – гнойник, который следует отсечь. Это проклятье 'нынешнего аристократического Рима, и даже наш император Нерон… – Петиллий прикусил язык. – Нет, ты был прав. Если бы он пришел, я не был бы к нему излишне строг. Забудь об этом и ступай отдыхать.
Глава десятая
Возвращение памяти. – Звук трубы. – Проблема верности. – Поражение Боадицеи. – Сны и лихорадка. – Надежда на будущее.
Некоторым опытным легионерам удалось в ту ночь немного поспать, но Квинт не принадлежал к их числу. Он сидел рядом с Фероксом, привалясь к скале, и, глядя в ночь, размышлял. Думал о матери и сестре, и о поисках, которые привели его в Британию и некогда казавшимся ему самым важным, что есть на свете. Потом подумал о Регане, – он все еще носил ее пряжку, приколов ее к белой льняной тунике под начищенной центурионской кирасой, – о Регане, что была далеко, на другом конце Британии, в странном доме Верховного друида вокруг живого дерева. Возле этого Дерева он поцеловал ее, там они признались друг другу во взаимной любви.
«Ты не вспомнишь этого, Квинт – иначе бы я не допустила… » Но теперь он помнил! Пока он сидел здесь, в лощине, в ожидании битвы, последние туманы внезапно рассеялись. Трава забвения больше не затуманивала память о том удивительном дне.
– Регана… – прошептал он. Мольба, исполненная страстной тоски и желания была столь сильна, что ему казалось, будто девушка может ее услышать. Но она тут же пресеклась – бледные лучи рассвета уже пробивались сквозь деревья.
Квинт внимательно осмотрел Ферокса – копыта, седло и уздечку, затем поднял своих людей и велел им снова проверить лошадей и оружие. Пожелал доброго утра Руфию. Тот отдал честь и сказал:
– Похоже, будет отличный день, центурион.
– Похоже на то, – ответил Квинт, и, обернувшись, увидел Диона и Фабиана.
– Отличный день, чтобы приканчивать королев? – хихикнул Дион. – А мы пришли, чтобы позавтракать с тобой. Чувствительный порыв. Виват пшеничным сухарям! – И он раскусил сухарь крепкими ровными зубами.
Фабиан неторопливо улыбнулся Квинту.
– Все, что беспокоит Диона, это его брюхо, как ты должно быть, помнишь.
– Помню, – Квинт усмехнулся в ответ. Он был глубоко рад видеть их обоих, понимая, хотя никто не допускал и намека на это, что оба пришли с ним попрощаться, на всякий случай. – Где вас разместили?
– В Четырнадцатом, в пятой когорте, как раз за штурмовыми отрядами, – сказал Фабиан. Оба гонца были сейчас в полном армейском вооружении, при двух дротиках, легком и тяжелом, и коротких мечах.
– Я, по правде, в лучшем положении, – заявил Дион. – Как выгодно порой быть коротышкой! Отступив немного, я могу полностью спрятаться за спиной этого здоровенного галла. Очень удобно!
Квинт и Фабиан, знавшие отвагу Диона, не обращали внимания на его болтовню.
– Интересно, когда Боадицея почтит нас своим прибытием? – спросил Квинт.
– Думаю, вскоре после рассвета, – отвечал Фабиан. – Один из наших шпионов-кантиев сообщил, что в эту ночь она стояла лагерем в Браухинге.
Едва он договорил, над лагерем раздался трубный сигнал тревоги.
– Ну, мы пошли развлекаться. – Дион хлопнул Квинта по плечу. – Доброй охоты!
– И вам того же.
Они пожали друг другу руки. Спеша через лощину к своим постам, Фабиан с Дионом задержались у грубого каменного алтаря, Юпитера, дотронувшись до него на ходу. Да, подумал Квинт, вознесший клятву у этого алтаря несколько раньше, может быть верховный бог сохранит сегодня Рим под своей защитой. Он обернулся и убедился, что все его люди уже поднялись в седла.