Омут
Шрифт:
— И не думаю. Я беден, Софи. В это трудно верится, но это неоспоримый факт.
— Однако у вас было время позаботиться о своем будущем.
— Было. Но я из тех охотников, для которых сама охота дороже ее трофеев. И я беден. Может быть, только и натяну, что на эту жалкую булочную. Иначе, зачем мне ваша пещера Лихтвейса? Я люблю свободу, чистый воздух, а вы заставляете меня ползти на четвереньках по подземелью. Чтобы обеспечить жалкую старость.
—
— Не так много по документам. Но гораздо больше на самом деле. Я старею, как портрет Дориана Грея. Я слишком много плачу за прожитое. А дураки думают, что я много беру.
— Вы тронули меня. Я помогу вам обеспечить старость. Вы будете греться на солнышке на скамеечке в Люксембургском саду.
— Вы там были?
— Увы, родина предков известна мне только по книгам.
— Я там тоже не был. Послушайте, а что, если этот сад так же запущен, как эта роща?..
— Где вы бывали с девушкой…
— Далась вам эта девушка! Если бы не она, может быть, я стал бы красным инженером, претворял в жизнь план ГОЭЛРО.
— Поверьте, наш план реальнее. Но расскажите все-таки о роковой встрече с девушкой.
Она просила напрасно. Иногда Техник рассказывал о себе сам, но никогда — по просьбе.
— Никакой роковой встречи. Она упала — и все. А я не люблю, когда люди падают. Это неэстетично. Мой принцип — не падать!
— Кажется, вы еще и не совсем трезвы, — заметила Софи.
— Да. Пришлось. В интересах дела.
— Нашего?
— Других у меня сейчас нет.
— С кем же вы пили? С начальником охраны банка?
— Я пью только с друзьями. Соратниками по оружию.
— В роще?
— Да. Там состоялся некий совет, гофкригсрат, по-немецки. Присутствовали только важные лица.
— Бессмертный и другие? Вы с ума сошли! Неужели вы решили их привлечь?
— Я не идиот, Софи. А вот вы?
— Я произвожу впечатление идиотки?
— О, нет! Потому я и спрашиваю. Я веду игру честно. А вы? Кто такой Бессмертный, я знаю хорошо. И других тоже. А кто с вами? Или за вашей спиной? Или вообще играет вами, как куклой? Кто? Кто вы?!
Он перешел в эту внезапную атаку не потому, что был пьян, и не потому, что ему надоело пустословие о сентиментальности и бедности. Просто он всегда чувствовал в ней угрозу.
По-своему Техник был очень неглуп, но тут он не понимал главного: сама горячность напора показывала, что правда ему неизвестна, и это уже успокаивало Софи. И она ответила вполне спокойно:
— Кто я? Когда? Сейчас, в прошлом, завтра?.
— Всегда!
— Сегодня я вас не подведу. Завтра собираюсь стать богатой, ну, а вчера уже прошло.
— Вы и в чека будете так держаться?
— Всегда.
— Черт вас возьми! Я боюсь вас. Ну, докажите мне как-нибудь, что нас действительно что-то связывает, что мы не враги!
— Как это доказать?
— Ну, хотя бы нарушьте вместе со мной чистоту этой беленькой кроватки.
Софи рассмеялась:
— Вот до чего доводит сентиментальность!..
— Не смейтесь, или я вас изнасилую!
— Господи, до чего мужчины примитивны. Всю жизнь твердят о женской хитрости и не видят очевидного. Да если бы я обманывала вас, я бы давно уложила вас в эту кроватку.
— Не обманывайтесь сами. Соблазнить меня не так просто, а тем более водить на этой веревочке.
— Ах, простите. Вы же однолюб. Вы не можете забыть девушку в роще. А может быть, у вас такой половой комплекс… Я забыла. Французы, кажется, называют это «женщина на один раз».
— Вы проницательны.
Он встал со стула и подошел к окну. Оттуда еще жарко било низкое солнце.
— Успокоились? — спросила Софи. — Вы сами виноваты. Чувства нам только мешают. Мы сообщники — и только. Так лучше.
Он обернулся.
— Расскажите о гофкригсрате.
— Военный совет в Филях принял решение не отступать. Напротив, объявить войну Советской власти.
— А как же осторожный Кутузов?
— Вы мне льстите. Я поддержал это решение скрепя сердце.
— Но это опасно.
— Конечно. Их просто убьют.
— А вас?
— Разве Кутузов размахивал шашкой, как Багратион?
— Вы рассчитываете отсидеться в ставке?
— Нет, в нашей уютной булочной.
— А не…
— Не задавайте так много вопросов. Вы читали Жюля Верна — «Таинственный остров»? Чтобы добраться до нашего острова, нужно выбросить весь балласт.
— Это мудро.
— Вы сказали комплимент самой себе. Именно вы натолкнули меня на мудрые мысли.
— И как вы себе все это представляете?
— Дикси. Что значит «я сказал все». Моя покойная мама учила меня сдержанности.
— Благодарю. А чему учил вас папа?
— Это не совсем эстетично. То, что он говорил. Спросите сами, когда мы будем в Париже. Он там. Его очень шокировала моя репутация Робин Гуда, бандита, по-нашему.
Техник отошел от окна и снова сел на стул.
— Ну а теперь главное. Вы заметили, что наша беседа постоянно возвращается к проблемам отношений мужчины и женщины? Это не случайно.