Чтение онлайн

на главную

Жанры

Он приходит по пятницам
Шрифт:

Миша, надо сказать, оценил деликатность приятеля, использовавшего в своей речи оборот мы нашли и тем самым разделившего свой успех на всех участников операции. И я тоже считаю, что такая позиция, занятая Костей при подведении итогов, дорогого стоит, и свойственна далеко не всем Холмсам (равно как и Ватсонам). Вот – тоже ведь милиционер, как и все те, человеческих качеств которых мы уже как-то касались, – а ведь грубым, бесчувственным держимордой его не назовешь. Тут тебе и какая-никакая, а всё же проницательность – эффект-то налицо, чем его ни объясняй, – тут тебе и деликатность. И где же тут можно усмотреть пресловутую профессиональную деформацию личности? Правда, следует признать, что Костя в те годы был еще очень молодым милиционером. Каким он стал в дальнейшем, нам знать не дано, может, и действительно, очерствел и окостенел со временем, но почему бы ему и спустя годы не сохранить в душе те самые черты, которые тогда склонили Мишу уважительно взглянуть на своего – ранее вовсе не замечаемого – одноклассника.

Хочу еще отметить, что в своем изложении их разговоров рассказчик, описывая хитроумие и одновременно

простоту бандитского «изобретения» (а как еще иначе назвать такую переделку запоров), употребил выражение: лучшее – враг хорошего. До того я не то что бы не понимал смысла этого присловья, но плохо представлял себе, чему оно может соответствовать в реальности. Обычно ведь его употребляют в смысле: хватит, дескать, корячиться, и так сойдет. Предостерегают, так сказать, от излишнего рвения. Однако наглядных примеров явного отрицательного результата такого рвения мне как-то не попадалось. И вот здесь, слушая Мишу, я воочию убедился в правоте пословицы. Ну, – поточнее сформулирую – пусть, в возможности такой правоты при некоторых обстоятельствах.

Действительно, чего добивался тот, кто решил навесить на дверь дополнительный внутренний висячий замок (ясно, что наружный замок существовал и до того)? Нет сомнений, он хотел повысить надежность запоров на редко используемой и находящейся вне постоянного контроля двери. И, вроде бы, он своей цели достиг: дверь стала заперта надежнее, а следовательно, и лучше, чем это было при наличии одного наружного замка. Было хорошо, а стало еще лучше. Ни войти, ни выйти, пользуясь только этой дверью, стало невозможно. Тот, кто попытался бы это сделать, даже имея ключи к обоим замкам, в любом случае, должен был пройти через другие двери. Если же они были ему недоступны, задача становилась совершенно неразрешимой. Куда уж надежнее? Но на деле, вышло наоборот: такая конструкция из двух замков позволила жуликам беспрепятственно пользоваться черным ходом, сохранив полную видимость его гарантированной неприступности. Лучшее, таким образом, не только не упрочило надежность запоров, но и полностью устранило эффективность того простого, однако в общем-то хорошего запора, который существовал до попытки его улучшить.

Толстой в «Войне и мире» мимоходом заметил, что глубокий смысл народной поговорки не в ее собственном содержании – оно либо банально, либо спорно (и почти для каждой поговорки можно найти другую, в которой утверждается прямо противоположное), – а в метком ее употреблении. Эти народные изречения, – по его словам, – кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и… получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати. Глубина и верность толстовского взгляда на поговорки стала ясна мне именно в тот момент, когда Миша ввернул в свой рассказ это самое присловье про лучшее и хорошее. Употребленное моим собеседником как нельзя кстати, оно выявило самую суть описываемой ситуации, послужило, так сказать, ярлычком, указывающим на главную ее черту, и тем самым определило место описываемого случая среди прочих жизненных явлений. Говоря вообще, поговорка – не утверждение о реальности. Куй железо, пока горячо или Поспешишь – людей насмешишь – ну, что это за суждения? какой в них смысл? Но, сказанные вовремя, они становятся знаком ситуации, ее наименованием и, соответственно, выражают взгляд говорящего на конкретный случай. Если наименование адекватно рассматриваемой реальности, именно его мы и воспринимаем, как меткое, кстати сказанное народное слово.

Я здесь, конечно, ушел в сторону от рассказываемой истории, но не мог удержаться, чтобы не высказаться по поводу великого писателя. Мнение о том, что Толстой при всей своей гениальности и несравненной мощи литературного таланта в качестве мыслителя ничего особенного из себя не представляет, стало, можно сказать, общепринятым. И дело здесь не столько в непререкаемом авторитете вождя пролетарской революции, пренебрежительно оценившего мыслительные способности своего идейного противника, сколько в общеинтеллигентском отношении русской мыслящей публики к ретроградным тенденциям в творчестве Толстого. Писатель он, конечно, замечательный – но ведь он, наверное, и Дарвина по достоинству не оценил, что же говорить о его высказываниях о микробах, о какой-то особой мудрости всех этих Ерошек, Лукашек и Каратаевых, о его взглядах на современное искусство, да и вообще на прогрессивное развитие человеческого общества. Ясно же, что во всех этих случаях он заблуждался, недопонимал, мыслил путано и противоречиво, шел на поводу отсталой крестьянской массы, разделяя с нею ее предрассудки, и вообще, частенько говорил очевидные глупости. Как ни относись к Ленину, но с этим-то его диагнозом – пусть только в общем и целом – приходится согласиться. Не может современный образованный человек считать Льва Толстого глубоким мыслителем. Боюсь, что многие из моих возможных читателей склонны будут подписаться под таким выводом.

Но я с ним категорически не согласен. И, собственно, поэтому решился на подобное – мало подходящее для романа – отступление.

Не думаю, что я так уж сильно рискую уронить свою литературную репутацию в глазах читателей – в своем предыдущем романе я отваживался и не на такие еще отступления. Чего уж мне теперь бояться?

По-моему, Толстой был умнейшим и проницательнейшим человеком, способным увидеть – в их истинном свете – множество проблем, ускользающих от внимания обычного человека или предстающих перед ним в нерасчлененном, запутанном и недоступном для понимания обличьи. Вовсе не обязательно во всем соглашаться с Толстым, но нужно хотя бы отчетливо осознавать тот уровень, на котором мыслил этот самый бестолковый путаник, и, уже исходя из этого, пытаться разобраться с его высказываниями по тому или иному поводу. Надо, по крайней мере, сдерживать себя, соразмеряя свою критику с истинным величием мыслей Толстого, и не поддаваться соблазну объяснять всё, с чем мы не соглашаемся и что нам непонятно, общеизвестной недалекостью толстовского ума. Он где-то сказал: Если ты ещё не дошёл до понимания того, что две очевидные истины могут противоречить одна другой, ты ещё не начинал мыслить [18] . Чем эта сентенция слабее гегелевских раздвоения единого и тождества противоположностей? Не говоря уже о том, что ее глубина и ясность выражения намного превосходят всё когда-либо сказанное кем-то из тех патентованных русских мыслителей, кто снисходительно извинял Толстому слабость его мышления за его заслуги в художественном творчестве.

18

Цитирую по памяти и могу несколько исказить цитату, но ручаюсь за верную передачу ее смысла.

Разумеется, Толстой вовсе не нуждается в защите со стороны всяких там провинциальных любомудров и сочинителей детективных романов. Он и сам за себя может постоять. Но дело здесь не в Толстом, а в моем желании хоть как-то поучаствовать в благом деле и внести свои три копейки в исправление перекосов общественного сознания. Захотелось мне – вот я и высказался. А вы уж теперь сами, как вам угодно, оценивайте мое высказывание и его уместность в тексте детектива. Никто не в состоянии лишить такого права читателей – в том числе и вас.

Что же касается наших сыщиков, то их разговор, начавшийся с обсуждения переделанных запоров черного хода, довольно быстро перешел на другие темы. Тут надо сказать, что по указанию Кости двери на следующий же день были возвращены в исходное состояние, а замки заменены, но обнаружить на месте какие-либо улики техэкспертам не удалось, жулики работали аккуратно и никаких следов не оставили. А посему единственный – но, тем не менее, весьма существенный – вывод, к которому смогли прийти сыщики, гласил: преступники – кто бы они ни были – неоднократно посещали институт (в «неурочное», если так можно выразиться, время) и с самого начала (то есть, надо полагать, задолго до убийства электрика) были озабочены тем, чтобы обеспечить себе свободный вход и выход. В противном случае не было бы ни малейшего смысла возиться со всеми этими техническими городушками. Но что они делали в институте и ради чего старались создать для себя постоянный хорошо замаскированный лаз в здание, оставалось неизвестным. Ни одной хотя бы как-то обоснованной гипотезы на этот счет ни тот, ни другой из соратников по сыску предложить не смогли. Эта ниточка расследования не то чтобы оборвалась, но куда она может вести, было абсолютно неясно.

Таким образом, всё внимание сыщицкой пары поневоле переключилось на событие, о котором они мало еще что могли знать, но которое неожиданно стало частью их – и без того запутанного – расследования. При этом Миша не успел даже заикнуться о своих завиральных, как он сам выразился, идеях, связывающих смерть завскладом с предыдущими происшествиями. Костя взял инициативу на себя и – совершенно неожиданно для приятеля – повел разговор в том же самом направлении. По его словам, ситуация складывалась так, что данное ему поручение разобраться с внезапной смертью кладовщицы может оказаться не случайным довеском, который ввиду его незначительности спихнули на первого попавшегося под руку сотрудника, а реальной частью расследования, ведущегося по делу о смерти Мизулина. Пока предполагалось, что смерть Нины была вызвана естественными причинами, никаких хлопот с этим делом не ожидалось: надо было только забрать акт судебно-медицинской экспертизы, опросить двух-трех свидетелей и написать несколько бумажек.

– Тут и следователь никакой не требовался, – разъяснял Костя, – обычное формальное дознание по случаю внезапной смерти – этим райотделы занимаются. Мне и столкнули эту бодягу только потому, что я уже здесь был, – чтобы никого другого не привлекать. Но медики считают, что это отравление, – я им звонил вчера, уже после вскрытия. Они, конечно, как всегда, ни черта прямо не говорят, но предупредили, чтобы я был готов к такому заключению. Значит, почти на сто процентов уверены. Во вторник, а, может, и в понедельник к вечеру, обещали сделать анализы. И вот теперь смотри: если, действительно, отравление, то это – совсем другой коленкор. Значит, либо самоубийство, либо того хлеще – убийство. И так, и так: надо заводить уголовное дело и разбираться. Нутром чувствую: хлопот тут будет выше крыши. Правда, если выяснится, что причины ее смерти к институту и к этому электрику отношения не имеют, я буду требовать, чтобы дело передали кому-то другому, – думаю, отказа мне не будет. Но это когда выяснится, а кто выяснять-то будет? Мне и придется с этим возиться. Теперь уж поздно отнекиваться и увиливать – наши начальники страсть не любят, когда им подкидывают какие-то проблемы. Ты с ними столкнулся – ты и разгребай, а к начальству иди с готовым решением.

Поделиться:
Популярные книги

Мастер 7

Чащин Валерий
7. Мастер
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
технофэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 7

Зауряд-врач

Дроздов Анатолий Федорович
1. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.64
рейтинг книги
Зауряд-врач

Эйгор. В потёмках

Кронос Александр
1. Эйгор
Фантастика:
боевая фантастика
7.00
рейтинг книги
Эйгор. В потёмках

Неудержимый. Книга II

Боярский Андрей
2. Неудержимый
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга II

Невеста на откуп

Белецкая Наталья
2. Невеста на откуп
Фантастика:
фэнтези
5.83
рейтинг книги
Невеста на откуп

Граф

Ланцов Михаил Алексеевич
6. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Граф

Кодекс Охотника. Книга XVII

Винокуров Юрий
17. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XVII

Все еще не Герой!. Том 2

Довыдовский Кирилл Сергеевич
2. Путешествие Героя
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическое фэнтези
городское фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Все еще не Герой!. Том 2

Восьмое правило дворянина

Герда Александр
8. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восьмое правило дворянина

70 Рублей

Кожевников Павел
1. 70 Рублей
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
постапокалипсис
6.00
рейтинг книги
70 Рублей

Газлайтер. Том 9

Володин Григорий
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9

Кровь Василиска

Тайниковский
1. Кровь Василиска
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
4.25
рейтинг книги
Кровь Василиска

Штурм Земли

Семенов Павел
8. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Штурм Земли

Камень. Книга пятая

Минин Станислав
5. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
6.43
рейтинг книги
Камень. Книга пятая