Он же капрал Вудсток
Шрифт:
Евгений взглянул на друга отчужденными глазами.
— Да что там рассказывать! — заговорил он. — Экзамен я выдержал, хотя осиновый кол был уже готов. Скажу одно: не хотелось бы мне все снова пережить...
И Евгению все пришлось подробно рассказать о необычайной встрече в доме СА-штурмфюрера фон Ширера унд Гольбаха и показать опись секретных документов. Констант схватил руку Евгения, взглянул на ожог.
— Ведь у них в самом деле могла быть связь с Лондоном. И такая связь может появиться у них в любой день, любой час.
— Но теперь-то мы знаем, что игра стоит свеч.
— Еще как стоит! Но где мы достанем такие деньги? Запросить Центр? Долгая волынка. Как убедишь наших в подлинности этих документов,
— А что, если мы позаимствуем опыт у достославного Робин Гуда, хозяина Шервудского леса и земляка капрала Юджина Вудстока? Операция «Робин Гуд». Неплохо звучит, а?
— Грабил богатых и помогал бедным? — с сомнением произнес Констант Домбровский. — Руки марать...
— Что значит «марать»?! — возмутился Евгений. — А Камо помнишь? Помнишь, как Камо очищал при царе банки в Кутаиси и Тифлисе? Экспроприировал экспроприаторов!
Этот аргумент решил дело. Было решено незамедлительно, той же ночью выйти на «экс», приступить к операции «Робин Гуд». Перед выходом на задание Констант Домбровский подробно проинструктировал разведчиков:
— Помните! Деньги для нас такой же трофей, как оружие, как документы. Останавливайте на шоссе, по возможности без лишнего шума, идущие без охраны генеральские «хорьхи», «опель-адмиралы» и «мерседесы» с желтыми фарами. С мелочью — с «опель-капитанами» и «опель-кадетами» — не связывайтесь. Кстати, все вы были партизанами и отлично помните, что справиться всегда труднее с младшими офицерами, чем со старшими и их пижонами-адъютантами, которые давно отучились стрелять. По-русски и по-польски не говорить. В расход пускайте только крупных гадов. Особое внимание обращайте на закрытые машины банков и рейхспочты, хотя они вряд ли повезут ночью свои паршивые деньги. Берите, конечно, не только всю валютную наличность, но и военные документы, папки, портфели. В бой не ввязывайтесь. Нашумев, остановив три-четыре машины, убирайтесь подобру-поздорову. Да не приведите сюда погоню!
К этой речи Евгений прибавил, улыбаясь, следующие слова:
— Вперед, славные экспроприаторы экспроприаторов! Да осенит вас знамя Робин Гуда!
Евгений Кульчицкий начал с того, что подстрелил из «бесшумки» двух фельджандармов, обер-ефрейтора и ефрейтора, мчавшихся по мокрому от недавнего дождя автобану на мотоцикле с коляской. Затем он приказал Пупку поставить поврежденный БМВ у самого кювета, за которым шумел на ветру небольшой лесок, а сам вместе с Олегом надел фельджандармскую форму, напялив серо-зеленый дождевик, каску и повесив на грудь через голову медную бляху на цепи. Большая полумесяцем бляха зеленовато фосфоресцировала в темноте. Поблескивала тускло надпись: «Фельджандармерия». Евгений знал: из-за этих блях с цепями фельджандармов в вермахте называют «цепными псами»... В коляске мотоцикла Пупок нашел два трехцветных фонарика и пару каких-то круглых лопаточек на длинных ручках. Одна сторона лопаточки красная, другая зеленая.
— Чудак ты! — обрадовался Евгений. — Да этими лопаточками полевая жандармерия регулирует движение!
— Вот все, что я у них нашел, — сказал Пупок, — сто пятнадцать марок.
— Ну ловись, рыбка, большая и маленькая! — сказал Олег.
— Сегодня нам нужна только большая, — поправил его Пупок.
Вдвоем с Олегом они вышли на середину автобана, когда вдали показались желтые фары шестиместного серо-зеленого «мерседес-бенца», подняли красный сигнал, переключили фонарик на красный свет. «Мерседес» послушно остановился. Водитель опустил боковое стекло.
— В чем дело? — недовольным тоном спросил водитель, обер-ефрейтор. — Не видите, кого везу?
На двух передних крыльях «мерседеса» торчали генеральские флажки.
— Майне херрен! — запищал маленький сухонький генерал-арцт в зеленом мундире с золотыми арабесками на воротнике, когда Евгений стал шуровать в машине, вытряхивая белье из чемодана его превосходительства.
— А ну, коммен зи хир, гад! — приказал Олег, он же обер-ефрейтор фельджандармерии.
— Отставить! — вдруг бросил по-немецки Евгений, вытряхнув из чемодана белый халат.
Генерал-лейтенанта медицинской службы, главного врача госпиталя, отпустили с миром, конфисковав лишь браунинг «шмайссер» водителя и генеральский кошелек.
Уезжая, разгневанное светило германской военной медицины свирепо кричало из окна «мерседеса»:
— Мерзавцы! Я всегда говорил, что фельджандармы бандиты. Цепные псы! Я буду жаловаться Гиммлеру!..
— Ну, сколько? — спросил Олег, когда Евгений кончил считать деньги. Что ты там «наэкспроприировал»?
Евгений вздохнул, а потом коротко рассмеялся:
— Двадцать шесть марок!
— Ну да! Вот так генерал! Хотя на что этому эскулапу деньги! Живет себе на всем готовом.
— Такими темпами мы и сотни фунтов не соберем к концу второй мировой, — удрученно пробормотал Евгений, вглядываясь вдоль шоссе в сторону Берлина.
Во мраке вновь загорелись узкие щели маскированных фар. Из Шнайдемюля в Познань шла автоколонна — десяток грузовиков «опель-блитц», крытых прорезиненным брезентом. Этих пропустили.
Евгений остановил еще четыре машины в течение получаса. Останавливал только те автомобили, которые шли со стороны Берлина и Франкфурта-на-Одере, опасаясь, что расставшиеся со своими бумажниками, портфелями, папками и полевыми сумками немцы поднимут шум в познаньском гестапо и оттуда вышлют погоню за подозрительными «фельджандармами». Конечно, познаньские гестаповцы вполне могли поднять тревогу по телефону, и тогда гестаповцев можно было ждать с любой стороны. Евгения успокаивало то, что гестапо в Познани, вероятно, уже получило тревожные сигналы из трех пунктов на трех шоссейных магистралях вокруг столицы имперской провинции Вартегау. Все же после каждой встречи на шоссе «джентльмены с большой дороги» на два-три километра уходили в сторону Берлина, чтобы уменьшить шансы столкновения с гестаповцами.
— Едут! — предупредил Пупок. — Жизнь или кошелек!
— Робин Гуд, — поправил его Евгений, — говорил так: «Your money or your life or your big fat wife!». Это значит: «Деньги, жизнь или толстую жену!»
Нет, им явно не везло. На минуту Евгений взбодрился, проверяя документы у одного старика штабсфельдфебеля в «пикапе», обнаружил, что имеет дело с казначеем какой-то познаньской комендатуры, но вместо денег в казначейском саквояже оказались расписки о сдаче почти полумиллиона рейхсмарок для выдачи месячного жалованья личному составу познаньской авиабазы, военного училища и полка тирольских стрелков. Но и эти деньги не помогли бы капралу Вудстоку. В бумажнике казначея он обнаружил какую-то мелочь, квитанции от переводов по денежному аттестату супруге штабсфельдфебеля в Дортмунд и... И вдруг в красном луче электрофонаря мелькнула знакомая капралу Вудстоку бородатая физиономия, удивительно похожая на бородатую физиономию Николая II. Физиономия его родича Георга V и надпись: «Бэнк оф Инглэнд». Да, это был английский фунт стерлингов. Но, увы, всего один только фунт. Мизерных двадцать шиллингов.
А Олег, который стоял наблюдателем, быстро подошел и шепотом доложил Евгению:
— Две легковушки со стороны Берлина. Драпаем?
— Зачем? Пропусти их! Прикрывай нас. Пупок, потуши свет в машине, обыщи казначея!
Две машины — двухместный спортивный «опель» и «рено» — промчались мимо. В Германии уже давно никто не останавливался на дорогах, чтобы помочь попавшему в беду автомобилисту или так, из любопытства. Обыск ничего не дал, кроме затрепанной пачки парижских открыток отнюдь не с видами Парижа.