Она уходит по-английски
Шрифт:
Я купил себе новую белую сорочку и сразу ее надел в туалете, выкинув в мусорное ведро свою пропотевшую. Моя мама мне бы за это руки оторвала. Мысли о скором повышении глушили мою совесть. Я мог себе позволить новую сорочку. Потом я зашел в книжный магазин, впервые за полгода, и полистал новинки. Ни один из романов меня не привлек. Я подошел к полке с фантастикой, и мое сердце наполнилось теплотой. Полное академическое собрание сочинений братьев Стругацких. Открыл первый том и вдохнул аромат бумаги. "Катька обязана будет мне его подарить, если
Находившись по магазинам, я решил зайти перекусить. Взял себе Пожарскую котлету с картофельным пюре, салат и стакан чая. Сел за столик у окна и принялся не спеша есть, поглядывая на часы.
Напротив меня сидела довольно симпатичная девушка, которая трясущимися руками высыпала в стакан с кофе пакетик за пакетиком сахара. Я насчитал порядка десяти. Одета она была дорого, но весь ее вид говорил, что это лишь остатки чего-то давно ушедшего. Как будто ее одели в самую шикарную одежду и приказали не снимать до конца дней.
– Может, у нее предрасположенность к диабетической коме?
– подумал я, засовывая кусок котлеты в рот.
– Поэтому так много сахара нужно.
Потом она встала из-за стола и пошла за новыми пакетиками сахара босыми ногами. Туфли остались под столиком.
В туфлях зимой?
Я оглядел весь полупустой зал. Парочка студентов-хипстеров склонились над планшетом, клерк в сером костюме, поедающий роллы "Калифорния" вилкой, и недавний пациент Роберта Васильевича с тонкими усиками. Этот тупик коммунизма сидел и жадно поедал гамбургер из мака. Неплохой контраст выходил.
Время, как дворники машины, сметает людей с лобового стекла истории, оставляя лишь некоторых по краям. Мы смотрим сквозь стекло на меняющиеся картинки, а эти старички остаются, пока окончательно их не смоет дождем.
Перед выездом я почувствовал себя совсем неважно. Теперь пот испарился от жара, бульканье в легких усилилось, но ехать в офис нужно было кровь из носу. Вера не зря упоминала про серьезный разговор. Может, сегодня сообщат, кто принят на новую должность? Я зашел в аптеку и купил пачку импортного аспирина. Кинув шипучие таблетки в полулитровую бутылку с водой, выпил двойную дозу, и пошел на предательски ватных ногах к машине.
Открывая дверь, на телефон поступил входящий звонок от регионала.
– Только не это, - подумал я, нажав кнопку приема:
– Максим, добрый день. Ирина Дьякова беспокоит. Удобно разговаривать?
– Здравствуйте, Ирина. Да. Удобно.
– Максим, срочно нужно привезти шесть упаковок "Розеры" 2нашему клиенту. Вы понимаете, о ком я говорю. Срочно!
– Сейчас?! А как же собрание?!
– Ничего страшного, можете задержаться. Вы мне сегодня и не нужны особо. За вас я не беспокоюсь. Отвезете упаковки. Это главное. Вы же знаете, что она только с вами работает.
– Хорошо, но...
– Спасибо. До встречи, Максим.
– До встречи, - со вздохом сказал я, понимая, что меня ждет в ближайшее время.
А ждало меня следующее: ехать через всю Москву к Арсену в полулегальную аптеку. Брать с его склада волшебные шесть упаковок "Розеры" 2 для похудения без наценки, опять наврав, что расплачусь карточками в кратчайшие сроки, и везти эти упаковки на другой конец Москвы в промышленную зону, где, зажатая между двумя железнодорожными путями, стояла ветхая больница. В этом трехэтажном здании обитала очень важная женщина, одним росчерком пера влияющая на сотни терапевтов.
Так уж получилось, что на выездной конференции с врачами прошлым летом под Истрой, когда я еще был начинающим представителем, нам с ней достались рядом номера. И, как-то после очередного корпоративного вливания горячительных напитков под дармовую осетрину, я проводил ее до номера, где она на меня и накинулась, впившись своими пухлыми красными от помады губами.
Чтобы сделал на моем месте другой представитель? Я думаю, завалился бы к ней в номер и совместил приятное с полезным. Мне же не позволяла совесть. Не мог - и все тут. Перестал бы себя уважать после этого. Поэтому, чуть ли не силой, оторвал от себя врачиху, уложил на кровать и закрыл дверь. Все последующие дни я старался обходить ее стороной, выстраивая невидимую линию Мажино.
С тех пор у нее взыграла гордость, и она требовала только меня, хотя врач совсем не с моей территории, и проценты с ее выписок мне не капали, но отказать регионалу было сродни выстрелу в самое сердце моей карьеры.
Катька бы не простила никогда такого. Я был, словно молот между двумя наковальнями. Даже тремя. Нужно было как-то проявлять лояльность к клиенту высшей категории и одновременно сохранять физическую верность жене, при постоянном давлении со стороны регионала. Мне так и виделся лозунг над входом директора нашей компании: "Занимайтесь любовью с клиентами. Жена подождет. Клиент ждать не будет".
Я стоял в обеденной пробке на третьем кольце, нервно теребя пальцами по рулю. С Арсеном кое-как договорился по телефону. У меня с собой была часть карточек на бытовую технику, которую я зажал для нас с Катькой. Остальное придется зажать у не самых важных врачей в следующем полугодии. Что поделаешь.
Потом позвонил нашему многоуважаемому врачу и условился с ней на четыре часа дня. На мое счастье, она сегодня была занята городской проверкой и попросила оставить упаковки на столе у секретаря.
Потеряв еще миллион нервных клеток у Арсена, я кое-как, по пробкам, добрался до больницы к пяти часам. Причем машину поставить было некуда. Пришлось бросать ее за несколько километров и по морозу бежать в больницу. Там, пытаясь отдышаться, бледный как пепел, я отдал упаковки секретарю, раскланялся, обещая передать самые теплые пожелания нашему руководству, побежал назад к машине и, вдавив педаль газа в пол, помчался объездными дорогами в офис, где вновь наматывал круги в поисках места. В день собрания это было сделать проблематично.