Она уходит по-английски
Шрифт:
– Буду, - изможденным голосом ответила девушка, застегивая бюстгальтер.
– Ты бы знал, как у меня болит голова, дорогой. Как будто кто-то сидит в голове и, упираясь спиной, растягивает ее изнутри ногами.
– Сейчас кофе выпьешь, и все пройдет. Поторопись, пожалуйста. Мы и так проспали.
– Иду уже, - сонно проговорила девушка, закрыв кран.
Пока мужчина надевал свои бежевые чинос, девушка сделала небольшой глоток кофе, поставила чашку на блюдце и, всматриваясь в телевизор, достала из пачки сигарету. Чиркнула
– Ты бы не курила натощак, - разглядывая морщинки в зеркало, проговорил мужчина.
– Если я не покурю сейчас, то умру, и тогда тебе придется хоронить меня рядом с дедом.
– Не говори глупостей. Ты еще всех переживешь.
– Я себя чувствую разбитой клячей.
– Поторопись, пожалуйста.
– Уже лечу, - сказала девушка с иронией и вдавила почти целую сигарету в полную окурков пепельницу.
– Вот скажи, зачем ты вчера так напилась? Могли бы сегодня на твоей машине поехать.
– Ничего, поедем на такси. Ты вызвал такси? Где машина?
– Нет, не вызвал. Я думал, ты вызовешь. Как ты знаешь, ехать я вообще не собирался.
– Ужас. Что ты теперь предлагаешь?
– Не знаю, давай поймаем частника. Какая разница, на чем ехать. А обратно тогда такси вызовем.
– Частника? Ты что уже начал на мне экономить? Смешно.
– Нет, но не забывай про выплату компенсаций пострадавшим.
– Суда ведь еще не было. Так что пока выплачивать нечего.
– Неважно. Я виноват. Я обязан сделать хоть что-то для той семьи.
– А обо мне ты подумал, дорогой? Я отчима потеряла, мать чуть живая лежит. О моей компенсации ты подумал?
– Ты же в курсе, что я уже разговаривал со своей однокурсницей, и она берет тебя после слияния наших компаний на руководящую должность. Испытательный срок три месяца. Но ты должна помнить, что о нашем разговоре знают только трое. Она, я и ты. Надеюсь, пока буду сидеть в местах не столь отдаленных, ты сможешь реализовать наши совместные проекты.
– Я уверена: тебе дадут максимум условный срок. У тебя же хороший адвокат.
– Не знаю. Пусть все идет, как идет.
– Ты что же готов оставить меня одну в такое трудное время? Я не выдержу еще одной потери, дорогой.
– Если мне дадут реальный срок, то ты сможешь меня навещать. Звонить и писать письма.
– Голова так болит....
– Нечего было так вчера прикладываться к бутылке.
– Я должна была немного развеяться. Я совсем запуталась. Мне тяжело сейчас. Ты должен меня понять.
– Вон машина едет, давай остановим.
– Что? На этом корыте до деревни ехать?
– Слушай, какая разница, на чем ехать двадцать километров. Потерпишь.
Мужчина махнул рукой и проезжавший автомобиль не сразу, но постепенно начал сбавлять ход. Со стороны даже показалось, что человек за рулем никак не мог решиться: останавливаться ему или нет. Скрипя тормозами, машина все-таки остановилась. Мужчина наклонился к открытому окну:
– Шеф, до "Девушкино" не довезешь? 20 км всего по прямой дороге. С деньгами не обижу.
Мужчина показал ему раскрытый кошелек, набитый разноцветными бумажками.
– "Девушкино"? - неуверенно переспросил парень.
– Я не очень представляю, как туда ехать, если честно.
Чувствовалось, что двигатель машины не держит холостого хода и захлебывается от поступающего в забитый грязью карбюратор бензина.
– Да я покажу дорогу. Там все время прямо.
Водитель думал.
– Ну, что он там заснул, что ли?
– спросила девушка, рисуя ногой невидимые узоры на тротуаре.
– Мне уже дурно.
– Ладно, садитесь, - сказал водитель сиплым голосом и несколько раз нажал на акселератор.
Мужчина с трудом открыл правую заднюю дверь и, поддерживая за руку, усадил девушку. Потом сел следом сам, положив небольшую спортивную сумку себе на колени.
Машина вновь заскрипела, затарахтела и медленно стала набирать скорость, спуская избыточное давление через маленькую щель в радиаторе. Уже на ходу мужчина еще раз открыл заднюю дверь и с большей силой ее захлопнул.
– Чем тут так воняет?
– на ухо спросила девушка своего мужчину.- Меня сейчас вырвет от этого запаха.
– Выкиньте пакет из мака в окно, - проговорил водитель.
– А спальник за голову положите, чтобы не мешал.
– Тебе, не все ли равно, - ответил девушке мужчина, открывая ручкой свое окошко и выкидывая в него пакет.
– Сейчас проветрится. Шеф, значит, смотри. Сейчас выезжаешь на кольцо, там, на съезд "ЮВ" и едешь по прямой дороге вдоль множества снесенных домов до перекрестка с указателем на "Девушкино".
Водитель надвинул на лоб поплотнее кепку и согласно кивнул.
– Слушай, Кать, а может нам в "Девушкино" новый склад аптечный построить на пустыре где-нибудь? И аптеку можно открыть позже. Правда, районная больничка там совсем плохая. Проходимости не будет, а так места перспективные. Я так думаю, лет через цать Москва значительно расширит свои владения. Уже вон, сколько старых кварталов снесли.
– Нет, не думаю, что это хорошая идея, - ответила она.
– Я не хочу свои родные места застраивать всякими складами. Там вековые сосны, речка, воздух чистый. В деревне я планирую отдыхать от суеты, а не работать. В Подмосковье есть много других мест, где склад будет уместнее.
– Как знаешь. Теперь это тебе все равно самой решать, пока я не выйду.
– Да хватит себя уже хоронить. Давай дождемся суда.
– Так ты будешь меня навещать или другого найдешь?
– с улыбкой спросил мужчина.