Она уходит по-английски
Шрифт:
– Ого, дядя Федя машиной обзавелся, - с усмешкой подумал я.
– Это Еременко Максим, здравствуйте. Дядь Федя, а у вас масла машинного не будет? Мне замок бы смазать. Открыть не могу.
– А, Максим, здорово. Найдется, конечно. Как батя поживает?
– Нормально. На работу ушел.
– Все-таки нашел работу? Ну, молодец, Петро.
– Да, на заводе в бывший литейный цех куда-то там. Консервы вроде делают.
– А знаю. Я не пошел. Пусть сами за копейки работают.
– Так дадите немного масла?
Он
– Вот смотри это, кажется, еще не засохло, - сказал дядя Федя, протягивая мне какую-то бывшую майонезную банку с чем-то черным и пахучим.
Я взял ее в руки и понюхал. Потом немного поболтал. Густой мазут.
– А жидкого масла нет? Машинного?
– Нет, дружище, закончилось, - ответил он разочарованно и стал вытирать свою правую руку о серую в дырку майку, которая уже больше походила на пиратский флаг, чем на майку.
– Зачем вам только машина, - подумал я, ставя банку на небольшой столик рядом.
– Почем аппарат брали, если не секрет? Дорого?
– Откуда у меня деньги на дорогую машину?
– поглаживая красный багажник, проговорил он с улыбкой.
– Так копейки. Это корыто и раньше стоило не много, а после аварии за бесценок взял. Знакомый с развала под Братеевским мостом предложил. Знаешь такой?
– Слышал вроде. На ходу?
– Вроде на ходу. Только кое-что пришлось подкрутить. Кое-что молоточком выпрямить. Передний бампер я пока что снял. Правую фару с клочьями вырвало.
Он открутил вентиль радиатора и дунул туда несколько раз.
– Радиатор немного поврежден, но думаю, еще послужит годик - другой, а вот тяги тормозные никуда не годятся. Трещина на лобовом стекле расползлась скорей всего после удара. К зиме все менять нужно.
Во мне начал сквозить какой-то глубокий затаенный страх.
– "Опель", да?
– "Опель". Старый надежный "Опель". Сейчас таких машин уже не делают. Сейчас попади она в такую аварию, весь пластик бы по дороге разлетелся на мелкие кусочки.
– Можно, я салон посмотрю?
– Залезай. Не жалко.
Я не сразу узнал машину, ведь тогда была ночь и зима, но когда увидел на торпеде наклейку с улыбающейся девушкой-моделью, спальник и смятый пакет из мака на заднем сидении, то последние сомнения развеялись.
Да, это был тот самый "Опель" находившегося в коме таксиста Валеры, что подвозил меня до Андрея пару месяцев назад. Покопавшись под сиденьем, я обнаружил знакомую отвертку.
– От удара скорей всего выскочила, - подумал я.
– Ну что интересного нашел?
– спросил дядя Федор над самым моим ухом.
– Вот отвертка под сидением лежала. Не нужна?
– О, возьму, конечно, - почесав мазутной рукой нос, сказал он.
– В хозяйстве все пригодится.
Я дернул за ручку шатающийся бардачок, который так раздражал Валеру, когда мы с ним ехали, но теперь с первого раза он не открылся.
– Возможно, после удара заклинило. Дай-ка я попробую.
Он треснул по нему со всей силы, и все, что было внутри, вывалилось мне на ноги. Пара перегоревших лампочек от фар, белая местами проржавевшая эмалированная кружка, ложка с раскладным ножом, непочатая пачка сигарет с фильтром, колода карт и фотография.
Мои глаза округлились. Зрачки расширились в попытке впустить больше света, чтобы разглядеть фото.
– Это же Катя....
– Красивая, - проговорил Федя над ухом.
– Это была, несомненно, Катя, но совсем молоденькая. Наверное, класс 11-й. В черной юбочке и белой сорочке с сумкой на плече. Волосы русые. У нее были русые волосы? Мне всегда казалось, что она натуральная блондинка. На фотографии она стояла на остановке. А само фото сделано, скорее всего, наспех из машины.
– Валера, значит, знал, где жила его дочь....
Пока Федя копался в багажнике, я убрал фотографию в джинсы и вылез.
– Как же мне замок-то открыть? Ехать нужно.
Появилась плешивая голова дяди Феди.
– А ты поезжай на моей машине. У меня все равно прав нет. Так хоть ты попробуешь как она.
– На ней?
– с недоверием спросил я.
– А если милиция остановит?
– Да, а что такого? Я там, что нужно, подкрутил. Посмотришь. Может, подскажешь, что еще неисправно. Только далеко не уезжай, а так бери. Если вдруг кто остановит, то ты трубочку передай, и я поговорю. Все равно служивые часто ко мне ездят чиниться.
– Да я и не собирался далеко никуда....
– Тогда держи ключи, - сказал он с улыбкой и кинул мне связку.
Я поймал их рукой.
– Ладно..., - все еще с недоверием оглядывая машину, проговорил я.
– Попробую.
Открыв водительскую дверь, я сел на сиденье и вставил ключ в замок зажигания. Повернул в положение один. На приборной панели загорелось несколько лампочек, в том числе и сигнал почти пустого бака с бензином. Выжал педаль сцепления, и немного нажав на акселератор правой ногой, повернул ключ в положение два. Двигатель подал признаки жизни, несколько раз чертыхнулся и заглох.
– Ну-ка, давай еще разок, - проговорил все с той же застывшей улыбкой дядя Федя.
Я еще раз повернул ключ в положение два. Машина чертыхнулась уже раза четыре, но не завелась.
– Может, стартер полетел?
– почесывая свою макушку, сказал я.
– Не думаю. Схватывает же. Давай еще разок, только не газуй сильно, а то карбюратор зальешь.
– Не газую, - оправдывался я и повернул ключ в третий раз.
Тут двигатель начал чертыхаться, уже не прекращая. В нем что-то булькало, свистело, но он не глох.