Они не пройдут! Три бестселлера одним томом
Шрифт:
— Женя на ДОЗ № 8 работает, — сказал старший лейтенант. — Она, кажется, комсорг в одном из цехов…
— Так в чем дело тогда? — удивился Луппов. — Пиши письмо на завод: так и так, приезжали к нам делегаты, а среди них Женя, познакомились с красным командиром Петровым, адрес полевой почты такой-то, девушки, пишите.
— А это мысль, — кивнул головой Осокин.
— Только письмо напишем мы, — нехорошо ухмыляясь, подвел черту Безуглый.
Лехман посмотрел на радиста и вытащил из полевой сумки лист бумаги и химический карандаш.
— Да ну вас, — махнул рукой Петров и уже собирался лезть в танк, когда Безуглый начал громко диктовать вслух:
— «Драгоценная Евгения, чьей фамилии мы не имеем счастья знать! Пишут вам бойцы и командиры первого взвода, первой роты, первого батальона славной танковой бригады! Шестого ноября сего года, перед нашим великим праздником, вы почтили своим присутствием нашу славную часть, осветив…»
— «Озарив…» — поправил быстро записывающий Лехман.
— Да, «озарив своей незабываемой красотой наши суровые военные будни…».
Петров подошел к товарищам и протянул руку:
— Дайте это позорище сюда.
Луппов и Безуглый отгородили Лехмана спинами, и радист продолжил диктовку:
— «Дважды орденоносец товарищ старший лейтенант Петров — умелый и отважный командир, хороший товарищ…»
— Сашка, ты же не характеристику пишешь, — заметил Осокин.
— «…умом подобный древнегреческому философу Платону, а красотой…»
— Да вы что, обалдели? — заорал Петров, отталкивая наглого москвича.
— Держать командира! — громовым голосом скомандовал Луппов, хватая комвзвода за плечи.
Безуглый вцепился в Петрова с другой стороны, Лехман сунул сумку и карандаш Осокину:
— Вася, пиши!
Петров боролся со своими противниками, когда лейтенант Лехман ловко подкатился ему под ноги и все четверо рухнули на землю.
— «…Красотой же превосходит статую матроса на станции метро «Площадь Революции», — задушенно кричал из-под куча-мала Безуглый.
Осокин ловко вскочил на моторное отделение своей «тридцатьчетверки» и лихорадочно строчил, Петров вырывался и грозил всех поубивать, остальные благополучно ржали со стороны, полагая, что командиры сами разберутся.
— За что люблю первый взвод — это за бодрость духа и за то, что сил у вас хоть отбавляй.
Комроты и политрук подошли совершенно незаметно. Лейтенанты выпустили своего командира, Петров еще раз ткнул радиста мордой в снег и поднялся, отряхиваясь.
— Играете? — ласково спроси Бурда.
— Угу, — буркнул Петров, — эти сволочи…
— Готово! — крикнул с танка Осокин, писавший так увлеченно, что даже не заметил прихода начальства.
Бурда посмотрел на водителя, потом на скомканный брезент, на ухмыляющихся лейтенантов и расплылся в улыбке:
— Ладно, сперва хорошая новость, хотя ты, Ваня, ее не заслуживаешь. — Бурда вытащил из кармана клочок бумаги и помахал им в воздухе. — Вообще, конечно, тебе должно быть стыдно: такая девушка, а ты даже адрес не спросил…
Петров подскочил к комроты и выхватил листок у него из рук. Развернув дрожащими руками сложенную записку, комвзвода с облегчением выдохнул. Странное дело, сегодня Иван впервые увидел эту девушку, да и говорил-то с ней час, не больше, но от одной мысли, что им больше не встретиться, заболело сердце. Зато, получив этот неровный клочок бумаги с фамилией и адресом, старший лейтенант вдруг понял — он совершенно счастлив.
— Они уже отъехали, но дорога там сами знаете какая, еле ползли, — с удовольствием рассказывал Бурда. — Тут Оля спохватывается, что наш герой о ней ничего не знает, просит остановить… Естественно, ничего тут не остановишь, но подруга у нее боевая: быстро написала записку, высунулась на ходу в форточку и крикнула часовому, чтобы передал старшему лейтенанту Петрову или старшему лейтенанту Бурде.
— Прямо роман какой-то, — усмехнулся Луппов, стряхивая с ватника мокрый снег.
— Часовой передал записку командиру штабной роты, а тот, соответственно, мне, — закончил Бурда. — Ну что, Ваня, плясать будешь?
— Оставь его, — заметил политрук, — он же сейчас разрыдается от счастья. Лучше скажите, что у вас тут за чемпионат по вольной борьбе?
— О-о-о! — поднял палец Лехман. — Мы тут своими силами пытались Ване помочь, но он отплатил нам черной неблагодарностью.
— Мы Жене на работу письмо написали, — пояснил Безуглый. — А товарищ старший лейтенант на нас вызверился.
Загудаев подошел к Осокину и забрал у него листок. Пробежав его глазами, политрук захохотал и сунул письмо Бурде:
— На, читай вслух!
Бурда читал с выражением, хотя когда дошел до Платона и матроса, начал похрюкивать.
— «А еще, уважаемая Евгения, — продолжил комроты, — просим вас помочь другому нашему товарищу, сержанту Александру Безуглому…»
— Ну, Васенька, — пробормотал радист.
— «Парень он смелый и видный, но с девушками ему не везет». — Бурда посмотрел на сержанта: — Что, правда не везет?
Александр широко ухмыльнулся. Несмотря на все свое шутовство, москвич был человек и умный, и незлобивый. Безуглый развел руками:
— До войны вроде все правильно было, — он картинно сдвинул на лоб танкошлем, поскреб пятерней затылок и шумно вздохнул: — А потом — я на фронт, они в эвакуацию.