Они приходят осенью
Шрифт:
* * *
Мамонт улыбался, глядя, как сестра врачихи сначала пошатнулась, а потом, сделав несколько шагов, осела на асфальт. Коровки умели когда нужно действовать агрессивно. Несмотря на пелену дождя, он отчётливо видел их извивающиеся щупальца. Но то, что они сделали — этого мало. Нужно ещё, чтобы сеструха не оклемалась! Мамонт покусывал губы в предвкушении расправы, а его потные пальцы в кармане пальто теребили носовой платок.
Татьяна не понимала, что с ней происходит. Только что всё было нормально и вдруг — слабость
— Помогите, — прошептала она, глядя на старуху и парня. Но те так и стояли с раскрытыми ртами. — Прошу… помогите.
Ей вспомнились слова Марины: «Если ощутишь слабость, сразу же звони мне». Да уж, отличный совет.
Дышать стало тяжело, будто лёгким не хватало сил для вздоха. Перед глазами всё поплыло, а с губ, уже почти беззвучно, продолжало безнадёжно срываться:
— Помогите… помогите…
В тающем сознании вдруг появился образ из далёкого прошлого: они с Мариной, будучи совсем ещё маленькими, зарывали секретики возле кустов на даче — жестяные коробочки с бусинами, красивыми стекляшками, обрывками цепочек. Однажды они просто забыли про эти секретики, потому что нашлись дела поинтересней. И Татьяне сейчас подумалось: вот бы отыскать это сокровище. Невыносимо захотелось это сделать. А сознание всё меркло, меркло. Образ смазался, подёрнулся тёмной дымкой…
Мамонт об одном жалел — о том, что эта подыхающая девка не та сука, расцарапавшая ему морду. Но всё равно, удовлетворение он получил. Месть состоялась. Как же ему хотелось увидеть лицо суки, когда она узнает, что её сестра кони двинула. Много он за это отдал бы.
В переулок заехала «Газель» ослепив фарами старуху и парня. Те вздрогнули, зашипели, втянули щупальца в пасти. Из машины выбежал крупный как бык мужчина, бросился к Татьяне.
— Эй, что с вами! — не теряя времени он вынул сотовый, позвонил в скорую.
Стоявший в тени Мамонт с досадой сплюнул — дело не доведено до конца. Хотя, возможно, коровки девку достаточно осушили, чтобы она уже не оклемалась. Так или иначе, а вечерок удался. А теперь пора сваливать.
Он поправил кепку и двинулся в сторону проспекта, монстры поплелись следом, прикрываясь зонтами от света фар, точно щитами. А равнодушный дождь продолжал окроплять вечерний город. Ему было плевать и на умирающую девушку и на чудовищ. Вообще на всё.
* * *
— Теперь я снова с в строю, — уже более бодрым голосом заявил Ярослав. — Странно такое говорить, но я даже рад, что в городе завелись мрази. У меня теперь есть враг. Мне необходим враг. А бухать я перестану. Слово даю.
— Кому, мне? — усмехнулась Марина.
— А хотя бы и тебе. Всё, считай ты свидетель.
Ярослав улыбнулся и словно бы помолодел, а его взгляд остановился на Марине. До этого она не замечала, какие у него ярко-синие глаза, способные лучиться весельем и мальчишеским задором. Она тоже улыбнулась. Ей захотелось смотреть так на него подольше.
— Договорились…
Дыхание Марины вдруг сбилось, в голове будто колокол зазвенел и тревожно стало, тяжко.
— Ты в порядке? — забеспокоился Ярослав.
Она мотнула головой. Паника подкатила к горлу тошнотворным комком, перекрывшим воздух.
— Нет, я не в порядке. Что-то случилось. С сестрой. Я это чувствую, — приложила ладонь к груди. — Вот здесь чувствую. Мне нужно в город! Срочно!
* * *
Варвара зашла в оздоровительный центр. Охранники поклонились ей, точно поданные королеве. Она, проигнорировав их жест, пересекла холл, проследовала в западное крыло здания, спустилась в лифте в подвал, куда вход был разрешён лишь для неё и для нескольких приближённых. Это была её особая территория. Здесь царил холод и горели тусклые лампы, как-то неохотно распространяющие голубоватый свет. Здесь Варвара могла быть сама собой.
Она сбросила одежду, расправила плечи, выдохнув в сумрачное пространство облачко пара. Блаженство! Наконец-то холод! Такой же, как в её родном мире, где царит лёд, где небо постоянно затянуто тучами, сквозь которые лишь изредка пробиваются лучи громадной синей звезды. Мир где водятся существа, от одного вида которых любой человек сойдёт с ума, где пространство воет, будто самому воздуху, земле непрерывно причиняется невыносимая боль.
Больше двухсот лет прошло с тех пор, как Варвара оттуда сбежала. Пришлось, ведь высшие Архонты приговорили её к смерти за множество преступлений. А здесь она в безопасности. Здесь у неё постоянно есть пища. Жизненная сила людей оказалась очень даже питательной.
Она раскинула руки, тяжело задышала. Кожа начала становиться прозрачной и блестящей точно мокрый пластик, под ней были видны тёмные ветвистые вены и сухожилия. Зрачки сузились до крошечных точек, глаза заволокло голубой дымкой. С негромким хрустом из головы в области висков выдавились будто бы стеклянные рога — небольшие, сантиметров по пять. Черты лица обострились, подбородок вытянулся, губы стали тонкими, еле заметными и они кривились в странном подобии улыбки. Обращение явно доставляло Варваре удовольствие. Последним штрихом стало появление шипов на спине, они как и рога буквально выдавились из плоти, не повредив странным образом кожу.
— Хорошо, — прошептало существо и пар больше не шёл изо рта. Голос был чуть хрипловатым, похожим на хруст льдинок.
Плавно и даже изящно ступая по бетонному полу, Варвара зашла в большую комнату. На стенах сверкал иней, посреди помещения располагалось сооружение, чем-то напоминающее гнездо, но сделанное из каким-то белёсых волокон. В этом «гнезде», в спячке, существу предстояло провести весну и лето, но перед этим насытиться жизненной силой до предела. Таков был цикл, на который Варвара повлиять не могла.
— Хорошо, — повторила она.
И будто ей в ответ из угла комнаты раздался скулёж. Там, прикованный наручниками к металлический стойке, сидел прыщавый парень с рыжей копной волос. Его колотило не только от холода. Ему нужна была доза.
Варвара, двигаясь столь же плавно, как и раньше, подошла к нему. Парень поднял на неё измученный взгляд, замотал головой.
— Нет, тебя не существует. Меня глючит, всего лишь глючит.
— Да неужели? — в голосе Варвары не было ни единой эмоции, все эмоции как будто были покрыты тем же инеем, что и стены вокруг. — Но вот ведь я здесь, перед тобой, мальчик. Тебе страшно, но, поверь, страх скоро пройдёт. Тебе будет хорошо и спокойно.